Илья молча седлал лошадь. Он не хотел смотреть в сторону Нади и нагну-
лся, проверяя правильно ли подтянуты подпруги. Но, когда раздался цокот
копыт, невольно повернулся.
Два всадника поднимались на небольшой увал и их четкие силуэты выри-
совывались на фоне ослепительно голубого неба: один высокий, широкий,
другой маленький, хрупкий. Они ехали дружной парой. Лошади теснились
на узенькой тропинке и, сбиваясь с хода, цокали копытами.
Илья смотрел им вслед, а они как будто позабыли, что оставили позади
себя лагерь. Прямо перед ними расстилались горы. Их причудливые очер-
тания, белоснежные вершины, мрачная чернота, зеленые леса и неприютно
голые каменистые развалы манили, требовали внимания, ждали когда при-
дут и осмотрят их.
- Что Вы знаете об Алтае? - вдруг спросил Викентий Петрович.
- Ничего, - просто ответила Надя.
Викентий Петрович помолчал, словно все, что они видели, не могло уло-
житься в простые человеческие объяснения, и заговорил:
- Алтай - это горная страна. Она входит в обширный горный пояс, пересе- -82-
кающий Азию. Посмотрите, какие перед нами высокие плосковерхие и кру-
тосклонные массивы. А в высокогорной части развит альпийский ландша-
фт с острыми гребнями, крутыми скалистыми склонами, вечными снегами
и ледниками. Вы с Ильей как раз были на его границе.
Он остановился и отбил образец.
- Обратите внимание: здесь породы с фиолетовым оттенком, но элемен-
ты залегания меняются. Раньше пласт падал на юг, а теперь падает на юго-
запад. Значит, здесь что? Намечается разворот структуры, складка. Вот мы
ее сейчас и нарисуем.
Зеленым и фиолетовым карандашами он рисовал на карте узорчатые из-
гибы. Половина его карты была разрисована таким образом.
Любуясь на карте чем -то только одному ему понятным, он сказал:
- А дальше мы опять должны встретить зеленые породы.
Викентий Петрович держался с Надей просто и даже дружественно и ей
было приятно сознавать, что он вкладывает в свои объяснения больше ду-
ши, чем можно было ожидать.
- Откуда Вы знаете? - немножко наивничая, спросила она.
Викентий Петрович засмеялся от удовольствия.
- Старый совет молодым студентам: иди и думай, - и продолжал уже
снова поучительно. - Это как на полотне ткацкого станка: нитка к нитке.
Так и у нас. Маршрут, к нему еще маршрут, и в результате ткань - узорча-
тая наша геологическая карта - основа основ всех геологических работ.
- А Илья говорил, что самое главное это поиски полезных ископаемых.
- Ну, Илья! Он хоть и Илья, но не пророк.
Викентий Петрович умел красивой фразой придать факту совершенно -84-
иное толкование. И хотя в данном случае он вовсе не оспаривал значения
поисковых работ, у Нади осталось впечатление, что Илья неправ.
Упоминание об Илье выбило как будто Викентия Петровича из колеи на-
чатого разговора. Некоторое время он шел молча, отбивая образцы и делая
записи. Потом так же неожиданно, как и в первый раз, сказал:
- Вы еще не знаете, что такое геология. В вашем представлении геолог -
это человек с молотком, который где ударит, везде что-нибудь обнаружит.
Те времена прошли. Обручев говорил: все мысли, которые могли прийти в
голову, уже пришли. Все факты, которые лежали у дороги, уже подобраны.
Для того, чтобы двигать науку вперед, нужны новые факты. Факты - это
воздух геолога. Но что значит собирать новые факты? Вот мы спускаемся
сейчас этим логом. Вы идете в спокойной уверенности, что пройдете за
мной повсюду. А я иду и все время думаю: где мы? Что ожидает нас впере-
ди? Проведем мы здесь лошадей или обойти стороной? Успеем мы до тем-
ноты вернуться в лагерь или придется заночевать? А если заночевать, то
где? Как? И при этом я ни на минуту не должен забывать то, зачем иду - ге-
ологию.
Надя настолько заслушалась Викентия Петровича, что действительно то-
лько сейчас заметила, что находятся они в глухом затаеженном месте, что
лошади спотыкаются о поваленные деревья и заросшие мхом камни, что
время перевалило далеко за полдень, а конца маршруту еще не видно, как
не видно и дороги, которая бы вывела бы их из этого лога.
Но хотя Викентий Петрович и обращал ее внимание на все трудности,
Надя чувствовала, что самого его они ничуть не тревожат.
- Вы любите свою работу? - спросила она.
- Люблю, - подтвердил он. - Представляете? Первому проходить по мес-
там, где не ступала нога человека! Это большой риск и большой интерес. -85-
И в жизни, так же как в нашей профессии, - вдруг без всякой видимой свя-
зи добавил он, - кто-то идет впереди, кто-то следом. Ведущему все трудно-
сти, но зато и весь интерес, ведомому - относительный покой... Я, лично,
ни за что не хотел бы оказаться ведомым... Вон там, кажется, что-то видне-
ется...
Он снова взял в сторону и они вышли к скале, скрытой кустарником. На-
дя удивилась: когда Викентий Петрович успевал разглядеть все! Сама она
за разговором ничего не замечала.
Викентий Петрович обработал обнажение также быстро, как и предыду-
щие и, захлопывая книжку, весело сказал:
- Ну, вот, отсюда наша дорога пойдет к дому.
- Я не вижу дороги, - отважилась пошутить Надя.
- Ничего. Закон гор гласит: "Иди, где лучше, и там найдешь тропу".
Он уверенно продвигался вперед, лавируя то вправо, то влево и изредка
поглядывая на карту, и вдруг остановился.
- А вот и тропа!
- Где? - Надя ничего не могла различить.
- Вот! Под ногами. Шикарная тропа! Здесь не далее как в прошлом веке
народ ходил.
- Когда?
- В прошлом веке.
- А!
Они оба засмеялись. И Надя вдруг почувствовала себя легко и просто с
этим человеком, словно они были знакомы давно-давно и всегда знали и
понимали друг друга.
Тропка, на которую вывел ее Викентий Петрович, заросла травой и мес-
тами пропадала совсем, но Викентий Петрович уверенно ехал впереди и вс- -86-
коре они выехали в широкую и относительно чистую долину. Здесь, в рус-
ле они одновременно увидели свежеотбитый образец.
- Здесь кто-то был! - воскликнула Надя. Привыкнув к глухому и безлюд-
ному маршруту, она не могла представить, что рядом мог проходить кто-то
еще.
Викентий Петрович осмотрел разбитый камень.
- Это Илья! -уверенно сказал он.
- А вот еще!.. И еще!.. - воскликнула Надя.
И действительно, по ручью почти все камни были переколочены. Куски
кварца отблескивали на изломе молочно-белым, черные раковины рогови-
ков глядели матово, охры и медистая зелень, блестки отдельных минералов -
ничего не было пропущено.
- Да, - сказал Викентий Петрович. - Это настоящий поиск. - И оглянулся,
не сказал ли чего лишнего.
Но Надя ничего не заметила. Она не могла еще ни анализировать, ни срав-
нивать работу поисковика и работу съемщика, и ей, наоборот, казалось, что
там, где Викентий Петрович разбирался с одного удара молотка, Илье надо
было переколотить всю реку. Специфику и методику поисковых работ она
принимала за слабость Ильи.
Она не знала и того, что Викентий Петрович, время от времени разгляды-
вая разбитые Ильей породы, думал о том, что хотя у него поисковиком рабо-
тает студент, но глава "Полезные ископаемые" будет написана лучше, чем в
других партиях.
Они продолжали продвигаться по логу. И вдруг Надя увидела палатки.
Они стояли под горой, всегда такие приветные и родные и такие нежелан-
ные сейчас.
- Лагерь! - сказала она и в голосе ее прозвучало ни чем не прикрытое сожа- -87-
ление.
- Лагерь, - подтвердил Викентий Петрович. Они молча, словно уже не мог-
ли говорить при посторонних, стали спускаться вниз.
Вечером, как обычно, собрались на "тырло". На лице Викентия Петровича
светилась все та же улыбка и хотя он сидел подле Машеньки и разговаривал
то с ней, то с Ильей, Надя продолжала чувствовать, что он думает только о
ней, обращается только к ней.
Ей уже было неприятно, что Викентий Петрович сидел рядом с Машень-
кой, ее раздражали и отталкивали нечаянные прикосновения Ильи.
Илья сидел, задумчиво обхватив колени руками. Наброшенная на плечи те-
логрейка делала его фигуру большой и несуразной. Наде казалось, что он за-
нимает слишком много места в их маленькой палатке. И речь его также разд-
ражала Надю.
- Мне понравилось у Киркина, - тихо, как будто самому себе, говорил он. -
И ребятишки у него славные: Вовка и Никитка. Никитка дом строит из песка.
Забавно. И народ интересный. Женщина - бухгалтер, пожилая, всю жизнь в
Ленинграде прожила, в войну выехала и, вот, осталась. Спрашиваю: "Не со-
бираетесь обратно?". Отвечает: "А чем мне здесь худо?". А ведь вокруг горы,
никто и не знает о их существовании, разве только в Управлении.
- А о нас и в Управлении, наверное, позабыли, - со вздохом притворно по-
сочувствовала ему Машенька. - Бедный сиротинка. И парикмахера ему не
пришлют постричься.
Голова Ильи незаметно обросла волосами и на висках и затылке они висе-
ли длинными хвостиками.
- Или ты отпустил все-таки бороду, - продолжала Машенька, - будешь тог- -88-
да как раз похож на отшельника.
- Илья наконец улыбнулся.
- Я же говорил - я никогда не делаю трех вещей: не курю, не отращиваю
бороду и не изменяю своей жене.
Он посмотрел на Надю, проверяя, как она восприняла его слова, но Вике-
нтий Петрович тот час же истолковал его взгляд по-другому.
- В священном писании сказано: "Человек, глядящий с вожделением на же-
нщину, уже прелюбодеял"!
Илья вспыхнул.
- Я ни на кого не смотрю с вожделением.
В темноте залаяли собаки. Илья встал и вышел. Викентий Петрович воспо-
льзовался его отсутствием и пересел от Машеньки к Наде.
- Чудной человек Илья, - сказал он. - В жизни нельзя воспринимать все
так прямолинейно. И вообще, в жизни очень многое зависит от того, как смо-
треть на вещи. Вот, скажем, перед вами столб. Можно обойти его стороной.
Можно обнять и прослезиться на его шершавой груди. А можно ткнуть кула-
ком, мол, чего стоишь на дороге. И что же, в последнем случае только отобь-
ешь себе руку.
- Это что, новая теория? - спросила Машенька.
- Нет, просто так. Размышления о жизни. - Он оживился. - А знаете, кстати,
как древние греки доказывали, что жизни нет? Что такое жизнь? - говорили
они. - Из чего она складывается во времени? Из прошлого, настоящего и бу-
дущего. Что такое прошлое? - спрашивали они. - Это то, чего уже нет. Что
такое будущее? - Это то, что еще не наступило. А настоящее? - Это мгновен-
ный переход из будущего в прошлое. Вот и получается, что мы с вами не су-
ществуем.
- А как доказать, что жизнь существует? - Серьезно спросила Надя.
Викентий Петрович наклонился и больно ущипнул ее за руку выше локтя. -89-
Надя вскрикнула, а он засмеялся.
- Практика является критерием истины. Вам больно? Вы ощущаете? Значит,
вы существуете, несмотря ни на какие греческие софизмы.
- Скажите?! - снова съязвила Машенька. - Вы и Ленина знаете? А я думала,
вы только библию цитируете.
Наде казалось, что Машенька язвит потому что обиделась на то, что Викен-
тий Петрович пересел от нее. Но обиделась не на него, а на нее, Надю. А она
же ни в чем не виновата, он пересел сам. Правда, ей приятно, что Викентий
Петрович обращается с ней как с равной, как с Машенькой, но чем же она ви-
новата? Она же не звала его? И все-таки, если быть честной самой с собой,
то звала. Она хотела, чтобы он сел к ней и этого оказалось достаточно. Он по-
чувствовал. А как же Машенька? А Илья? Почему они все обижаются на нее?
Что им от нее надо? Она же никому не мешает.
Вернулся Илья. Увидел, что его место занято, неловко замялся на пороге,
сказал:
- Пора, пожалуй. Пойду спать.
Он ушел, а Викентий Петрович долго еще рассказывал всякие заниматель-
ные истории о том, как Ахиллес не мог догнать черепаху, что диаметр круга
равен его радиусу, что дважды два - пять и, хотя Надя прекрасно знала, что
все это не так, ее изумляла возможность доказательства невозможного.
Когда Викентий Петрович ушел, Машенька вдруг потянулась до хруста в
суставах и неожиданно сказала:
- Эх, сейчас бы под медведя!
- Как? - не поняла Надя.
Машенька засмеялась.
- Под медведя, говорю. Косточки расправить, - и опять засмеялась. - Какая -90-
ты еще глупенькая, Надюшка.
Надя смотрела на Машеньку. Та разобралась и залезла в спальный мешок.
"Почему я решила, что она на меня сердится?" - подумала Надя, - Просто
они вечно пикируются с Викентием Петровичем".
Мысль о том, что за этой пикировкой могло скрываться нечто большее бы-
ла на этот раз настолько неприятна Наде, что она отважилась и спросила:
- Тебе нравится Викентий Петрович?
- Нисколечко, - почти не задумываясь ответила Машенька, но Надя и не
ожидала от нее иного ответа.
- Зачем же ты с ним сидишь?
- А, знаешь, я люблю довести мужчину до предела, а потом остановить его.
- Ну, вот! А еще сознательная.
- В душе я только женщина, - засмеялась Машенька, но Надя заметила ей:
- Однако, рассуждать ты умеешь.
- Так это мой Володька учится в институте Марксизма-Ленинизма, а я за
ним тянусь. Вот и получается - голова у меня Володькина, а тело мое.
Машенька умолкла, но то, о чем Наде хотелось услышать, так и не было
сказано и она, вздохнув, через минуту сказала:
- В книгах, конечно, обо всем написано. Но то все теория. А вот как быть
практически, если, скажем, встретились двое и один из них уже связан в жи-
зни?
В темноте Надя не видела как Машенька усмехнулась наивности ее вопро-
сов. Во всяком случае отвечала она серьезно.
- Если любовь взаимная, а только о такой любви и можно говорить, - ска-
зала Машенька, - то все зависит от ряда обстоятельств. В одних случаях надо -91-
добиваться прав на свою любовь, в других отказаться.
- Когда же надо добиваться, а когда отказываться?
На этот раз Машенька усмехнулась явственно.
- В жизни нет готовых рецептов. То что годится для меня, тебя быть может
погубит.
Потому, как Надя вздохнула в темноте, Машенька поняла, что ее ответ не
удовлетворил подругу.
- Вот, к примеру, мы с Викентием Петровичем полюбили бы друг друга.
Как мне следовало бы поступить? Причем, допустим для легкости, что я не
замужем...
Надя даже приподнялась на локте в ожидании, что скажет Машенька.
- ...Я бы все-таки отказалась от такой любви.
- Почему?
- Любовь Викентия Петровича слепая. Он не думает о том, что будет даль-
ше, не думает о своей семье, не думает и о том, что будет с его новой любо-
вью, когда кончится полевой сезон. Может быть с окончанием полевого се-
зона кончится и его любовь?
Надя вздохнула.
- По моему в любви нет вопросов.
- Зачем же ты их задаешь?
Машенька засмеялась, но Наде не казалось, что все решается так просто.
- Я не согласна с тобой, - сказала она. - Конечно, все очень сложно, но Ви-
кентий Петрович человек умный...
- Он испорченный, - вставила Машенька.
- Он культурный...
- Это не наша культура.
- То-есть, что значит "не наша"?
- Не наша это значит не наша.
Надя начала сердиться.
- Ты говоришь, как пишут в газетах.
- А что, разве в газетах пишут неправду?
- Не знаю. Только в жизни многое не так, как пишут в газетах.
- В газетах не так, в книгах не так - мрачная перспектива. С кем же посо-
ветоваться? Ты обращаешься ко мне, но заранее хочешь, чтобы я дала ответ
такой, какой тебе понравиться. И чтобы он был непохож ни на один из сове-
тов, которые дают в книгах и газетах.
- Все равно, - упрямо повторила Надя. - Викентий Петрович человек ум-
ный, он мог бы найти правильный выход.
- Удобный ему одному?
- Ну, знаешь. Ты, наверное, злишься на него, вот и наговариваешь. А я ве-
рю ему.
- Постой, - засмеялась Машенька. - Ведь мы начали с предположения, что
это я и Викентий Петрович влюблены друг в друга. Чего же ты разволнова-
лась?
- Да, - сказала Надя. - Правильно. Ну, спокойной ночи.
Она отвернулась к стенке и замолчала.
10.
На следующий день Викентий Петрович отправил Машеньку в маршрут.
- Нам надо покамералить, - сказал он, под словом "нам" имея в виду себя и
Надю, - а вы поезжайте, доделайте площадь...
Машенька надулась, но ничего не сказала, только, когда отъезжала от лаге-
ря, хлестнула лошадь так, что та сразу взяла в галоп. Вслед за ней уехал Илья.
Викентий Петрович проводил их и вернулся в палатку.
- Надо поднять маршруты по карте и подсчитать погонный километраж, - -93-
сказал он и Надя почувствовала, что он старается говорить нарочито бесст-
растно.
Она открыла пузырек с тушью и начала старательно обводить одну за дру-
гой нанесенные карандашом номера точек геологических наблюдений. Ког-
да она заканчивала обработку маршрута, то соединяла точки тонкими лини-
ями и промеряла их.
Викентий Петрович молча пересматривал образцы и дневники, что-то за-
писывал, делал пометки на карте. Он не смотрел на Надю и, даже когда ему
требовалось что-нибудь спросить у нее, делал это не глядя. Он как будто
что-то ждал и обстановка ожидания с каждой минутой становилась все нап-
ряженней и напряженней. Не было произнесено ни одного слова, не сделано
ни одного жеста, они сидели над своими картами, но уже оба знали, что ка-
ждый из них думает не о работе, а только друг о друге, думают одно и тоже,
ждут чего-то.
Но каждый раз, когда Надя уже готова была повернуться к Викентию Пет-
ровичу, ей вспоминался Илья.
Да, последнее время он раздражал ее своим присутствием, упрямым выра-
жением губ, затаивших невысказанную обиду. Но за что? Он сам виноват,
испугался, не подошел к ней, даже больше того - оттолкнул! Трус! Жалкий
трус! За это он платится сегодня своим изгнанием. Она ненавидит его. Поче-
му же думает о нем? Думает. Да, думает. Почему он испугался? Почему не
подошел? И что было бы, если бы подошел? Викентий Петрович тоже что-
то молчит. Неужели он тоже боится ее? Или любит? Она слышала, что влю-
бленные всегда очень робки. Нет, не то. Вряд ли Викентий Петрович сробел
бы перед ней. Почему же он не протянет к ней руки, как тогда в день ее ро-
ждения. Хотя нет, она твердо знает: если он протянет к ней руки, она оттол-
кнет его. Может быть он тоже знает это? Или чувствует? Как узнать, что ду- -94-
мает мужчина...
Прошло и два часа, и три. И стало темнеть. Они сидели и ждали... Чего?
Во-всяком случае, Надя не могла ответить себе на этот вопрос. Работа давно
уже была забыта. Надя не думала даже о том, как ехидно улыбнется Маше-
нька, узнав, что за день она подсчитала всего несколько маршрутов. Их мо-
лчание, их тревожное оцепенение было как в сказке страшным и привлека-
тельным. Ей не хотелось нарушать его и только...
В палатке слегка потемнело, а они все еще сидели не двигаясь. И вдруг
Надя услышала, подъехал всадник и его приветственный возглас: - Шура,
чаю! Спешился. Подошел к костру. Шорох шагов тяжелый. Но Илья никог-
да не возвращался так рано...
Голос Ильи спросил:
- А где остальные?
Шура ему что-то тихо ответила. По тому, что он не пошел к Викентию Пе-
тровичу, Надя поняла, что Шура сказала ему, что она здесь.
- Вернулся!? - мысли Нади сразу приняли иное направление. - Вернулся!
Почему? Зачем? Чтобы снова преследовать ее своим тяжелым взглядом?ш Че-
го ему надо от нее? Чего. - Она сейчас негодовала на него.
Викентий Петрович все еще продолжал сидеть молча, но очарование их
молчания было уже нарушено.
Илья сидел у костра. У него не было ни малейшего желания видеть ни
Инокентьева, ни Надю. Подъехала Машенька.
- Ты что невеселый? -спросила она.
- Так, - ответил Илья.
- Лаконичный ответ, ничего не скажешь.
Илье не хотелось говорить, но и молчать тоже было не вежливо. Хотя Ма- -95-
шенька сама не слепая, видела все и понимала.
- Не нравится мне эта история с Надей, - хмуро сказал он.
- Ревнуешь?
- Глупости говоришь! - возмутился Илья. - Заморочит наш Викеша голову
девчонке.
- А тебе какое дело?
- Не знаю какое, а есть.
- Вот и мне есть, - неожиданно сказала Машенька.
- Ведь обманывает он ее, - убежденно и горячо заговорил Илья. -
Понимаешь? Обманывает!
- Он ничего ей не обещает и говорит только о геологии. Она сама расска-
зывала мне.
- Да не в этом же дело! Она совсем же не знает его. Он вовсе не тот, за
кого себя выдает.
- Вот как! А ты сам давно ли разглядел его?
Илья понурил голову.
- Просмотрел. Факт.
Он снова взглянул ей в глаза, ища ответа. Машенька умница - женщина.
Она
должна знать, как подойти к Наде.
- Как же быть теперь? - жалобно сказал он. - Поговорила бы ты с ней, что
ли.
- Я уже говорила.
- Ну и что?
- Она ему больше верит. Очень он красиво обо всем рассказывает.
- Я сам поговорю с ней, - решительно сказал Илья.
Машенька испытующе посмотрела на него.
- Поговори. Знаешь - поговори! А я возьму на себя Викентия Петровича. -96-
- То есть, как это "возьмешь на себя"?
- Это уж мое дело, - Машенька снова стала прежней, веселой Машенькой.
- Не беспокойся, не в буквальном смысле.
И Илья тоже засмеялся. Если Маша решила, значит все будет правильно.
- Пошли на наше "тырло".
- А ну его.
- Пошли, - снова сказала Машенька и тихо шепнула: - Посиди с Надей. Не
могу же я одна против двоих...
Илья поднялся и прошел за ней в палатку. Надя полулежала на спальном
мешке, а Викентий Петрович сидел около нее. Сидел он очень близко, поч-
ти вплотную, но Надя не делала никаких попыток отстраниться.
Илья забился в дальний угол. Машенька, напротив, подсела к Викентию
Петровичу.
- Подвиньтесь, - сказала она ему.
- Вам же будет неудобно, - напомнил ей Викентий Петрович.
- Ну, что Вы! Это рядом-то с Вами!
Она сделала вид, что совсем не понимает намека, скрытого в его фразе, и
Викентий Петрович только пожал плечами.
- Воистину, сфинкс менее загадочен чем женщина.
Он подвинулся, но, впрочем, подвинулся так незначительно, что Маше-
ньке действительно было очень неудобно сидеть. Тем не менее, она села,
почти отгородив его от Нади. Чтобы видеть Викентия Петровича Наде при-
шлось подняться и сесть.
То, что Маша подсела к Викентию Петровичу, неприятно удивило Надю.
Она полагала, что отношения между людьми и определяющие эти отноше- -97-
ния события должны развиваться сами по себе, без вмешательства людей.
Ведь она ничего не предпринимала, чтобы Викентий Петрович сел к ней.
Зачем же это делает Машенька? И вообще, что Машеньке нужно от Викен-
тия Петровича? Надя тревожно прислушивалась к разговору. Машенька все
время отвлекала Викентия Петровича и он то и дело вынужден был повора-
чиваться к Наде спиной.
- Смотрите, как вы хорошо устроились, - насмешничала Машенька, словно
это не она подсела к нему, а он сам сел между ними. - С одной стороны я, с
другой Надя. Вы не боитесь, что голова закружится?
- Не боюсь, - отвечал Викентий Петрович.
- Вы очень уверены в себе.
Викентий Петрович благодушно улыбался.
- Еще не родилась та женщина, которая могла бы закружить мне голову.
- А вам никто и не собирается кружить голову, - вдруг сказала Машенька.
- Просто вы ее вертите то ко мне, то к Наде, вот она и закружится.
Илья откровенно расхохотался.
- Что с Вами, Мария Михайловна? - сказал Викентий Петрович. - Вы сего-
дня неузнаваемы.
Машенька даже не рассердилась, что ее назвали Марией Михайловной.
- Мне очень понравилась гибкая теория. Я и хочу взять от вас "частицу не-
обходимого".
- Что же Вам необходимо?
Викентий Петрович был сама любезность и Машенька засмеялась.
- А вот этого я Вам и не скажу.
- Да, но как же я тогда смогу дать Вам то, что нужно?
- А я сама возьму, - сказала Машенька.
- Да?! -98-
- Да!
Секунду они смотрели в глаза друг другу.
Надя не видела глаз Викентия Петровича, но за то она видела глаза Маше-
ньки. Они горели, смеялись, дразнили, обещали...
Викентий Петрович первым отвел свой взгляд. Покорно склонив голову он
сказал:
- Всю жизнь мечтал увидеть самостоятельную женщину.
- Вам показать ее?
Машенька не сводила с него глаз.
- Покажите.
- Что ж, будет случай, покажу.
Она вдруг поднялась и вышла. В палатке было достаточно свободно, осо-
бенно с той стороны, где сидел Илья, но Машенька прошла где теснее, мимо
Викентия Петровича. И так как здесь действительно было очень тесно и не-
удобно идти, она покачнулась и ухватилась за руку Викентия Петровича.
Через минуту она была уже за палаткой, но Надя готова была дать голову
на отсечение, что Машенька, в тот самый момент, когда ухватилась за руку
Викентия Петровича, позвала его за собой. Позвала без слов, незримо, даже
без жеста, и, тем не менее, позвала.
И действительно, через минуту Викентий Петрович тоже поднялся и вышел.
Надя и Илья остались одни, разделенные дрожащим пламенем свечи. Надя
прислушивалась, но за палаткой ничего не было слышно. Илья молчал. Взг-
ляд его, с уходом Викентия Петровича, потеплел и в нем Надя ловила теперь
выражение ожидания. Но она не хотела ни смотреть на Илью, ни разговари-
вать с ним. Этот коротко стриженный крутоплечий человек в телогрейке был
чужд ей. Ее беспокоило, волновало, лихорадило отсутствие Машеньки и Ви-
кентия Петровича. Она хотела знать, где они и что делают? Может быть, они -99-
вовсе не вместе? Может быть, пошли к костру? Или...
Илья не дал ей додумать.
- Ну как маршруты с Викентием Петровичем? - довольно дружелюбно сп-
росил он.
Она ответила отрывисто:
- Ничего.
За палаткой стояла такая томительная тишина, что если бы не Илья, Надя
выскочила и побежала искать Викентия Петровича. Но Илья сидел и продол-
жал спрашивать:
- Научилась чему-нибудь?
- Научилась.
- Чему?
Она сразу вспомнила, как они ехали по чаще без тропы, как спускались по
осыпям каменистого склона...
- Он знает все законы гор.
- Например?
- Иди, где лучше, и там найдешь тропу; поднимаясь по осыпи, прежде чем
поднять ногу, убедись, что другая стоит прочно...
Она повторяла слова Викентия Петровича и улыбка освещала ее лицо. Ей
казалось, что и Илья должен проникнуться восхищением к вековой мудрос-
ти, изреченной устами Викентия Петровича. Но Илья только усмехнулся.
- Он не сказал тебе основной закон.
- Какой?
- Гляди в оба!
Надя снова сразу почувствовала неуютность пустой палатки.
- Свои двусмысленности ты можешь оставить при себе.
Она говорила не очень ласково, но Илья ничего не хотел видеть. Он не -100-
умел ни притворяться, ни выжидать. Он даже наклонился к Наде, перешел
разграничительную линию свечи, так ему хотелось, что бы она поняла его,
поверила ему.
- Ведь он обманщик! Он обманывает тебя!
- Он не сказал мне ни одного слова неправды.
- У него семья.
- Знаю.
- И что же ты думаешь?
Надя посмотрела насмешливо, взглядом перенятым у Викентия Петровича.
- Я думаю, что ты неверно выбрал себе профессию.
- Как? - опешил Илья.
- Из тебя вышел бы прекрасный проповедник. Но сейчас твое красноречие
ни к чему. И оставь меня, пожалуйста, в покое.
Она снова прислушивалась к тишине за палаткой и Илья озлился.
- Да кто тебя трогает? Тебе добра хотят.
- Заботься лучше о своей жене.
- Полегче.
- Что "полегче"?
- Ничего. Это тебе не с начальником коньяк пить.
- Откуда ты знаешь? - изумилась Надя.
- У нас в партии что не делается - все тайна.
- Ты подслушивал?
Илья не ответил. Он только так посмотрел на нее, что в его взгляде Надя
явно прочла невысказанное слово - "дура"!
Она вскочила и рванулась к выходу. Вон, вон отсюда. Мало того, что Ви-
кентий Петрович куда-то запропал с Машей, этот еще будет сидеть здесь и -101-
оскорблять ее.
Илья не ожидал такой реакции.
- Надя! - крикнул он. - Надя!
Надя на мгновенье задержалась в дверях.
- Для кого Надя, а для кого Надежда Николаевна. - Она задернула за собой
полог и зажмурилась... так сильно билось сердце.
Холодная ночь окружала ее. Луны не было, но слева горел костер. Надя не
пошла к нему. Инстинкт подсказывал ей, что надо идти в противоположную
сторону. Она так бежала, что чуть не натолкнулась в темноте на Машу и Ви-
кентия Петровича. Они стояли перед палаткой и, как показалось Наде, дер-
жались за руки. Но то, что Надя застала их не в палатке, а на улице уже бы-
ло хорошо. Она остановилась перед ними тяжело дыша и прижимая руки к
груди.
- Ты что? - удивилась Маша. Голос ее был холоден и даже недружелюбен.
- Тебя Илья зовет, - сказала Надя первое, что пришло ей в голову.
- Меня?
Машенька удивилась, но, тем не менее, ушла.
- Я пошутила, - сказала Надя. - Илья не звал ее.
- Надя, - Викентий Петрович взял ее за руки. - Надя!
- Что Вы, Викентий Петрович!..
Надя сделала слабую попытку освободиться, но он крепче сжал ее руки.
- Надя! Вы понравились мне сразу, с первого взгляда...
Она молчала, а он искал ее губы. И вдруг она почувствовала, что между
ними нет никакой преграды.
