Выход из создавшейся ситуации директоры РАК усматривали в расширении рынков сбыта в Европе и США, а также в иностранных займах и внутренних субсидиях от казны. Однако торговля аляскинской пушниной в Нью-Йорке и Лондоне была не всегда успешна из-за низкого качества обработки звериных шкур,49 а получить заем от лондонских банкиров в 200 тыс. фунтов стерлингов под гарантии царского правительства так и не удалось.50
Положение компании осложнялось и тем, что в проекте нового Устава РАК, утвержденного царем 14 июня 1865 г., на компанию вновь возлагалась обязанность заботиться о снабжении колоний всем необходимым (включая зависимых туземцев и солдат Ново-Архангельского гарнизона).51 В свою очередь Главное правление РАК ходатайствовало перед правительством о предоставлении ему очередного займа в сумме 150 тыс. руб. для закупок провианта для колоний на 1866 г. Министерство финансов поддержало просьбу компании, но на жестких условиях трат выделенных средств исключительно на продукты питания и возвращения всей суммы с процентами не позднее конца 1867 г. Наконец 2 июля 1865 г. император санкционировал выдачу РАК искомого займа в 150 000 руб. «для продовольствия наших американских колоний».52
Жизнь обывателей в Русской Америке ухудшалась одновременно с ухудшением положения РАК, от которой зависели колонии. Очевидец, побывавший в Ново-Архангельске в 1867 г., не без сарказма писал о полном развале хозяйства, злоупотреблениях компанейских чиновников и роли водки в экономической жизни колоний.53 Об этом свидетельствовала и официальная статистика самой РАК: в 1866 г. общая сумма ее доходов составила 706 188 руб., из которых 200 000 были получены в виде дотации из казны. В результате акционеры РАК получили всего по 1 руб. 45 коп. на стопятидесятирублевую акцию.54 В 1867 г. положение не изменилось к лучшему: компания продала мехов на 578 812 руб. сер., в то время как ее расходы исчислялись суммой в 848 235 руб. сер.55 Естественно, что долго так продолжаться не могло. Поэтому последовавшая в конце этого года передача российских колоний США казалась в то время вполне логичным шагом, хотя, конечно, этот акт отразился самым отрицательным образом на жизни многих обитателей Русской Америки.56 6( 18) октября 1867 г. русский флаг последний раз был поднят над столицей российских владений в Америке — Ново-Архангельском. Судьба колоний решилась. Но решилась она не на Аляске, а в тиши петербургских чиновничьих кабинетов, где и было принято роковое решение.
Застрельщиком продажи Аляски выступило Министерство финансов во главе с М.Х. Рейтерном, направившее императору специальную записку от 16(28) сентября 1866 г., в которой указывало на необходимость строжайшей экономии государственных средств и отказа от разного рода субсидий. Кроме того, Рейтерн подчеркивал, что для нормального функционирования империи требовался трехлетний иностранный заем по 15 млн. руб. в год. В этих условиях получение даже части этой суммы представляло для правительства определенный интерес.57 Продажа Аляски смогла бы обеспечить значительную часть указанной суммы, одновременно избавив казну от обременительных ежегодных дотаций РАК в размере 200 000 руб. серебром.
К практической реализации этого проекта правительство приступило после приезда из Вашингтона российского посланника Э.А. Стёкля, aктивно лоббировавшего уступку Аляски США. После его встречь с вел. кн. Константином и Рейтерном, последний представил канцлеру А.М. Горчакову 2(14) декабря 1866 г. записку о целесообразности сделки с Соединенными Штатами. В ней Рейтерн, словно под диктовку великого князя, изложил свои соображения на этот счет. Они сводились к следующему: 1) РАК не приносит более пользы ни своим акционерам, ни государству и отныне может поддерживаться только искусственными субсидиями из казны, в то время как гораздо более перспективным представляется освоение Амурского края; 2) уступка колоний избавит Россию от владений, которые она не в силах защитить, а продажа их США исключит в дальнейшем возможные конфликты с этой страной на Тихоокенаском Севере и, наоборот, подтолкнет Соединенные Штаты к столкновению с Англией.58 Аналогичная записка была представлена главе МИДа князю А.М. Горчакову и от Морского министерства, во главе с вел. кн. Константином. Как справедливо замечает Н.Н. Болховитинов, не со всеми аргументами сторонников продажи можно согласиться: явной натяжкой выглядело, например, утверждение о полной бесполезности Русской Америки не только в настоящем, но и в будущем. Тем не менее, ученый считает, что Константину нельзя отказать в способности к стратегическому мышлению и предусмотрительности.59 Этот тезис вызывает определенные сомнения по ряду причин, которые будут изложены ниже.
16(28) декабря состоялось секретное «особое заседание», на котором присутствовали вел.кн. Константин, Горчаков, Рейтерн, Стёкль и вице-адмирал Н.К. Краббе (от Морского министерства) во главе с императором Александром II. Именно эти люди и решили судьбу Русской Америки. Все они единогласно высказались за ее продажу США.60 И неудивительно: большинство из них было ярыми сторонниками этой сделки. Н.Н. Болховитинов, детально проанализировавший множество архивных документов по этой теме, решительно отвергает имевшие хождение в отечественной историографии «гипотезы» о тайных мотивах «позорного решения», включая подкуп лиц из окружения Александра II. По мнению маститого историка, единственными лицами, заинтересованными в получении материальной выгоды от продажи колоний, были директора и акционеры РАК, курс акций которой после заключения сделки заметно возрос.61 Однако документы показывают, что представители компании выступали все же за сохранение колоний, правда, исключительно под собственным патронажем.62 Определенные личные выгоды мог получить от сделки Стёкль, через руки которого проходила часть денежных средств, связанных с ее заключением. При посредничестве «неких влиятельных лиц»(?) в США(!) ему удалось увеличить сумму сделки на 2 млн. долларов(!) от первоначально предложенной американской стороной. Именно Стёкль финансировал подкуп ряда американских законодателей и газетчиков для гладкого прохождения договора о продаже Аляски через Конгресс США.63 Поэтому вопрос о тайных мотивах сделки и личной заинтересованности некоторых деятелей в ее утверждении остается пока открытым.
После принятия верховными властями империи окончательного решения по «аляскинскому вопросу» Стёкль немедля, уже в январе 1867 г., покинул Петербург, а 15 февраля прибыл в Нью-Йорк. В марте начались непродолжительные переговоры, а сам договор об уступке Россией Аляски за 7 млн. долларов золотом был подписан 18 (30) марта 1867 г. (итоговая сумма составила 7,2 млн.). И только 7(19) апреля руководство РАК было оповещено о свершившемся факте.64 Внезапная продажа Русской Америки США создала для компании огромные трудности и повлекла колоссальные убытки, которые составили, по данным последнего главного правителя колоний Д.П. Максутова, 4 043 882 руб. 59 коп., из которых казна впоследствии возместила компании лишь незначительную часть.65
Итак, Русская Америка была продана. Несомненно, что экономический фактор был одним из важнейших, обусловивших ее уступку. Он включал в себя ряд аспектов: тяжелое финансовое положение компании, стремление казны облегчить бремя государственного дефицита и избавиться от крупных ежегодных субсидий РАК, на что прямо указывал министр финансов М.Х. Рейтерн, обосновывая необходимость отказа от заокеанских владений.
Этот тезис царского министра был доведен С.Б. Окунем до абсурда: по его мнению, РАК привела колонии в полный упадок и существовала в конце своей деятельности за счет государственных дотаций, в довершении всего превратившись в середине 1850-х гг. «в источник для международных конфликтов».66 Одной из важнейших причин тяжелого экономического положения РАК Окунь, а вслед за ним еще ряд исследователей, усматривал в истощении пушных ресурсов Аляски в результате хищнического промысла.67 Но с этим нельзя согласиться, учитывая комплекс природоохранных мер, проводимых компанией для сохранения поголовья ценных животных, а кроме того, официальная статистика свидетельствует о достаточно стабильном объеме промыслов и в заключительный период существования РАК, о чем писал сам же профессор С.Б. Окунь.68
О причинах экономического упадка РАК высказывался в свое время и академик А.Л. Нарочницкий. Он полагал, что положение компании было подорвано деятельностью американских купцов и зверопромышленников, расхищавших пушные богатства русских владений, что способствовало банкротству РАК в 1860-х гг.69 Однако этот тезис верен лишь частично: основную массу пушнины компания получала от зависимых туземцев и внутриматериковых племен, с которыми американские торговцы не имели прямых контактов. Кроме того, несмотря на весьма напряженное состояние финансов РАК в 1860-х гг. ее банкротства все же не произошло. Наконец, не следует забывать, что основу финансового благополучия компании в то время составляла не добыча пушнины, а торговля чаем.
Любопытно отметить, что характерная для времен «холодной войны» идея об американских происках, приведших к банкротству РАК, до сих пор продолжает находить своих сторонников среди ученых. Так, по версии В.В. Похлебкина, продажа Аляски была спровоцирована американской стороной, «начавшей уже с конца 1865 г. после окончания Гражданской войны в США искусственно и намеренно методично проводить на биржах падение курса акций РАК, а затем, добившись крайнего предела падения, систематически и осторожно проводить скупку этих акций за полцены. Ввиду предстоящего финансового краха РАК предложенные правительством Соединенных Штатов как «выход» из тяжелого положения правительству России пресловутые 7 млн. долларов казались в условиях того времени заманчивой для России комбинацией и русское правительство клюнуло на эту умело расставленную американцами приманку».70 Не стоит долго комментировать эти высказывания. Достаточно указать на то, что акциями РАК, согласно уставным документам компании, могли владеть только подданные России, поскольку иностранцам запрещалась их приобретение.
Более взвешенную позицию занимает по вопросу об экономических причинах уступки Аляски академик Н.Н.Болховитинов. Он считает, что положение РАК в 1860-х гг. было трудным, но не критическим,71 а потому не могло являться важным основанием уступки Аляски США. Хотя в целом с этим можно согласиться, следует все же уточнить, что экономические перспективы РАК, а следовательно, и колоний, выглядели достаточно мрачно без кардинальной реорганизации самой компании, развития свободной конкуренции и перевода хозяйства полностью на капиталистические рельсы. В противном случаев экономическом соперничестве с американскими и британскими предпринимателями, в условиях все более динамично развивающегося рынка РАК была бы обречена. А вот менять что-либо руководство компании как раз не желало, упорно цепляясь за свои монопольные привилегии.
Хотя бесспорный тезис о тяжелом, почти критическом финансовом положении РАК и сложном экономическом состоянии колоний к концу их существования не вызывает сомнений у подавляющего большинства исследователей, его неожиданно решил подвергнуть ревизии в своей недавней статье профессор Г.А.Агранат. Он пишет: «Точно так же нельзя считать бесспорным утверждения об упадке дел колонии в 60-х годах, к моменту ее продажи. Известны иные свидетельства»72 и ссылается… на свою статью, опубликованную еще в 1971 г. (причем даже без указания конкретных страниц).73 В качестве дополнительного доказательства успешной деятельности РАК, Г.А.Агранат приводит такой «недавно обнаруженный факт», как получение компанией наградной медали за меха, демонстрировавшиеся на Всемирной выставке в Лондоне в 1862 г. «Трудно допустить, — пишет о РАК Г.А.Агранат, — чтобы она «выставлялась» и заключала торговые сделки, если дела ее были так плохи».74 Между тем, медаль компания получила отнюдь не за успехи в предпринимательской активности, а за качество выставленных мехов; изображение же самой медали с подробным описанием было опубликовано еще в 1865 г. в Отчете Главного правления РАК за 1862 г.75 Но еще важнее то, что пушной промысел к этому времени уже перестал обеспечивать даже простое содержание колоний: за 1850- 1859 гг. дефицит по этой статье составил более 1 млн. руб. серебром.76 В середине 1860-х гг. финансовая ситуация РАК еще более ухудшилась.
Помимо тяжелого финансового положения РАК, отражавшегося на состоянии колоний, существовал еще один экономический аспект их уступки США в 1867 г.: получение казной 7 млн. долларов (свыше 11 млн. руб.сер.), что позволило несколько смягчить дефицит государственного бюджета. Тем не менее, по мнению ряда историков, при внимательном анализе документов экономическая подоплека продажи — выручка нескольких миллионов долларов — кажется малосущественной, поскольку эта сумма просто терялась на фоне гигантских расходов империи. Поэтому ученые приходит к выводу о второстепенности экономических факторов в деле продажи Русской Америки.77
Гораздо более существенной причиной утраты Русской Америки специалисты считают внешнюю угрозу, указывая на ослабление России после поражения в Крымской войне, нередко цитируя при этом высказывания вел. кн. Константина, Э.А. Стёкля или М.Х. Рейтерна о полной беззащитности российских колоний в случае войны с морской державой, ссылаясь одновременно на агрессивную политику Великобритании, а особенно США на Тихоокеанском Севере.78 Тем не менее, совершенно справедливо Н.Н. Болховитинов подчеркивает, что именно в 1860-е гг. американская экспансия в этом регионе ослабла, так как Соединенные Штаты еще не оправились от потерь Гражданской войны. Кроме того, как раз в этот период дружественные отношения между Петербургом и Вашингтоном достигают своего апогея. Поэтому угроза военного отторжения колоний со стороны США была скорее потенциальной, чем реальной, а следовательно не может быть признана решающей причиной продажи Аляски.79
Это в целом верное замечание нуждается в уточнении. Представляется очевидным, что вплоть до начала XX в. единственными морскими державами, способными захватить американские колонии России были Англия, Франция и США. Военно-морские силы других стран не представляли серьезной угрозы и в случае войны были бы нейтрализованы или разгромлены российским флотом. Избежать военного захвата Аляски можно было путем поддержания корректных отношений с указанными великими державами. Сами по себе российские колонии также нельзя было назвать совершенно беззащитными: на крепостных башнях и батареях Ново-Архангельска было расставлено несколько десятков орудий, включая даже тяжелые бомбические пушки, способные за несколько минут отправить на дно небольшой военный корабль. В гарнизоне Ново-Архангельска с 1854 г. постоянно находилось от 80 до 200 солдат и офицеров регулярных войск и около двух десятков военных матросов. Почти все суда РАК были вооружены пушками, а многие из них находились под командой офицеров ВМФ. В случае войны на Тихом океане эти корабли могли нанести определенный урон торговому флоту любой державы. Эти обстоятельства, кстати, учла КГЗ, ратуя за взаимный нейтралитет владений обеих компаний во время Крымской войны.80 Поэтому утверждения некоторых высших должностных лиц Российской империи о полной беззащитности колоний в случае войны с
любой
морской державой представляются умышленной фальсификацией для оправдания их добровольной уступки. К сожалению, подобные некритически воспринятые аргументы получили широкое распространение в отечественной и зарубежной историографии.
Что же касается экспансии США, то она носила не военный, а экономический характер (незаконный промысел, контрабандная торговля с тлинкитами и берингоморскими эскимосами). Кроме того, имела место ползучая английская и американская колонизация — проникновение поселенцев, торговцев, старателей на новые территории, смежные с Русской Америкой. Российские владения не были застрахованы от их возможного вторжения в перспективе, что также склоняло царское правительство к уступке Аляски.81 Так, посланник в Вашингтоне Э.А.Стёкль в 1857 г. направил в Петербург депешу, в которой изложил слух о возможной эмиграции представителей религиозной секты мормонов из США в Русскую Америку, на что ему в шутливой форме намекнул сам американский президент Дж.Бьюкенен. Хотя речь шла только о слухах, Стёкль с тревогой писал, что в случае массового переселения американских сектантов на Аляску перед русским правительством встанет альтернатива: оказать вооруженное сопротивление или отказаться от части своей территории. Это донесение посланника привлекло внимание Александра II и несомненно укрепило его убеждение в необходимости избавиться от заокеанских владений.82
Кроме того, в начале 1860-х гг. некоторые британские контрабандисты начали селиться на российской территории в южной части арх.Александра, несмотря на формальные запреты колониальной администрации.83 К тому же, еще в 1847 г. Компания Гудзонова залива основала на землях Русской Америки Форт-Юкон. Дело осложнялось тем, что колониальное начальство не могло эффективно противодействовать этому процессу, как и в целом экспансии англичан и американцев, причем не столько по причине своей «слабости и беззащитности», сколько потому, что все попытки защитить экономический суверенитет колоний блокировались центральной государственной бюрократией. Последняя, не желая в 1850-е гг. обострять взаимоотношения с Великобританией и США ради интересов РАК, категорически запрещала применять силу для выдворения американских китобоев и торговцев из территориальных вод Русской Америки.84
В отличие от большинства отечественных историков, делавших упор в первую очередь на военную слабость России и ее неспособность противостоять растущей экспансии США, Р.В. Макарова и Н.Н. Болховитинов полагали, что иные политические соображения сыграли в вопросе о продаже Аляски решающую роль. По мнению последнего, документы ясно демонстрируют, что главная причина этого шага — устранение очага возможных противоречий в будущем, дальнейшее укрепление дружественного союза двух стран, перенесение внимания на укрепление позиций России на Дальнем Востоке в районе Приамурья.85 На эти же причины указывала в свое время Р.В. Макарова, отмечая, что колонии были уступлены правительством по политическим соображениям, имевшим приоритет перед правами одной компании.86 Кроме того, продажа Аляски должна была поставить в затруднительное положение английские колонии в Северной Америке.87 Впрочем, ряд этих внешнеполитических причин назвал еще в конце 1930-х гг. профессор С.Б.Окунь, считавший, что царская дипломатия таким достаточно экстравагантным ходом стремилась отвлечь внимание Англии от Европы и создать благоприятную атмосферу для аннулирования невыгодного для России Парижского мирного договора, заключенного в 1856 г. после ее поражения в Крымской войне. В глазах министра иностранных дел, канцлера А.М. Горчакова, оправданием уступки Русской Америки могло быть до некоторой степени лишь соображение о том стратегическом уроне, который понесет Англия на Тихоокеанском Севере в результате резкого усиления позиций США в этом регионе.88 А по мнению американского профессора С.Р. Томпкинса, одной из важнейших причин решения России продать Аляску было резкое ослабление Китая в результате «Опиумной войны» 1840 г., чем поспешило воспользоваться царское правительство для своих территориальных приращений в Приамурье и Приморье в начале 1850-х гг., в том числе при помощи РАК и Православной церкви (переместившей архиерейскую кафедру из Ново-Архангельска в Благовещенск на Амуре).89
Таким образом, существовал целый комплекс объективных экономических и политических причин, подталкивавших Россию к продаже Русской Америки США. Однако совсем недавно иную точку зрения высказал по этой проблеме профессор Г.А. Агранат. «Причины, — пишет он, — в роковом сочетании ряда крайне неблагоприятных внешних по отношению к самой Русской Америке факторов» (потеря интереса царского правительства к американским колониям и выдвижение на первый план Дальнего Востока и Азии, прекращение финансовой поддержки со стороны правительства и проч.).90 Тем не менее, Г.А. Агранат полагает, что в самой Русской Америке дела шли совсем неплохо, тяжелое финансовое состояние РАК сильно преувеличено, а потому вряд ли можно считать продажу Аляски объективно оправданной.
Обвиняя С.Б. Окуня и Н.Н. Болховитинова в излишнем «политическом» уклоне при объяснении причин отказа царского правительства от своих заокеанских владений, он фактически сводит всю эту сложную проблему к волюнтаристскому, непродуманному решению царя и кучки его приближенных расстаться с Аляской, поскольку они не желали или были не в состоянии должным образом оценить свои американские владения.91
Следует сказать, что и до этого предпринимались попытки объяснить продажу Аляски случайным стечением неблагоприятных обстоятельств и субъективным фактором, хотя и не в столь явной форме. Так, А.И. Алексеев, упоминая такие важные политические причины, как ориентацию российской дипломатии на проблемы Западной Европы и Балкан, а также начало завоевания царизмом Средней Азии (что служило еще одним очагом напряженности англо-русских отношений в те годы), писал, что «всем ходом своей внешней политики недальновидное царское правительство, подталкиваемое правительствами США, Англии[?] и Франции[??], подходило к этому позорному[?] решению».92 Критикуя известную позицию вел. кн. Константина, А.И. Алексеев подчеркивал, что «ему оказались чужды более чем вековые героические свершения нескольких поколений русских людей, создавших Русскую Америку. Сиюминутные заботы и интересы постепенно возобладали. Близорукостью, недальновидностью и какой-то удивительной беспечностью, граничащей с легкомыслием, веет от документов той поры, когда решался вопрос, остаться или нет России на берегах Северной Америки».93
С этой позицией принципиально не согласен Н.Н. Болховитинов, считающий заключенный в 1867 г. договор проявлением стратегической мудрости тогдашнего руководства Российской империи. Последнее, пишет он, опираясь на традиционный «континентальный» (а не «морской») характер российской колонизации и общеполитические мотивы, предпочло добровольно отступить с «американского плацдарма», который было не в состоянии эффективно отстаивать, и укрепиться на азиатском берегу Тихого океана, устранив путем договора с США очаг возможных противоречий в будущем.94
Хотя доводы Н.Н. Болховитинова выглядят на первый взгляд достаточно убедительными, тем более, что он подкрепляет их ссылками на документы, однако полностью согласиться с ними нельзя. Дело в том, что территориальных противоречий и претензий между Петербургом и Вашингтоном на официальном уровне вообще не было, ведь еще Конвенцией 1824 г. США признали международные границы Русской Америки. Кроме того, Соединенные Штаты вообще не имели общих рубежей с российскими колониями, будучи отделенными от них Канадой. Иллюзии же о непротиворечивом развитии русско-американских отношений рассеялись уже к началу ХХ в., после того как, «переварив» Аляску, США устремились на Дальний Восток и в Манчжурию, где, естественно, вновь столкнулись с российскими интересами. Неясно, в чем же в таком случае проявилась стратегическая мудрость царского руководства? Тем более, что незадолго до продажи Русской Америки правительственный Комитет по устройству русских американских колоний прямо указывал на необходимость их сохранения в составе империи именно по политическим и военно-стратегическим мотивам, отмечая: «Но, несмотря на малополезность, для нас Американских владений, в отношениях промышленном и торговом, есть, однако, политические причины, обуславливающия необходимость их прочнаго за нами удержания. Только при укреплении за нами севера Америки, мы можем считаться хозяевами в северных частях Тихого океана, обладание которым представляет, во многих отношениях, весьма выгодные условия для могущества государства».95
С другой стороны, нельзя согласиться и с точкой зрения А.И. Алексеева о легкомыслии царского руководства при подписании «позорного» договора. Ничего позорного в самом соглашении 1867 г. не было: продавая Аляску Соединенным Штатам, правительство решало сразу несколько текущих политических и экономических проблем, о чем подробно говорилось выше.
Возвращаясь к вопросу о роли субъективного аспекта в контексте причин продажи Аляски, необходимо подчеркнуть его существенное (хотя и не решающее) значение.96 Ведь именно от позиции высших царских сановников в прямом смысле слова зависела судьба Русской Америки. В этой связи стоит обратить внимание на ряд фактов. В 1866 г., после передачи РАК с ее колониями из-под опеки Министерства финансов в ведомство Морского министерства, она фактически попала в руки своего непримиримого противника — вел. кн. Константина. Естественно, что, пользуясь столь благоприятной возможностью, он не мог не содействовать осуществлению своей давней мечты — избавлению от заокеанских колоний, этого возможного источника будущих осложнений с сильными морскими державами — Англией и США. Не меньше усилий в том же направлении прилагал и посол России в Вашингтоне Э.А. Стёкль. Американские исследователи сообщают о нем любопытные фактические данные, которые вызывают определенные подозрения в небескорыстии бывшего российского посланника при лоббировании сделки о продаже Русской Америки в царском правительстве, а затем в проталкивании уже заключенного договора через Конгресс США. Так, сам Стёкль был женат на американской гражданке и вскоре после уступки Аляски оставил дипломатическую службу и поселился в Париже.97 Нелишне вспомнить, что именно приезд Стёкля в Петербург из Вашингтона в октябре 1866 г. способствовал возобновлению обсуждения вопроса о продаже российских колоний, быстро завершившегося положительным результатом.98 Случайные это совпадения или нет, предстоит ответить будущим исследователям, но факт остается фактом: Стёкль и Константин, исходя из своих интересов, приложили немало сил, чтобы максимально приблизить конец Русской Америки.
Итак, суммируя многочисленные факты, а также мнения и доводы различных ученых, можно прийти к однозначному выводу о том, что продажа Русской Америки была вызвана сложным комплексом самых разнообразных причин. Некоторые из них носили второстепенный характер (например, отдаленность колоний), другие имели решающее значение. Среди последних в историографии абсолютно доминирует политический фактор (в зависимости от позиции ученые делают упор на те или иные его аспекты). Правда, по мнению академика Н.Н. Болховитинова, наряду с конкретными политическими мотивами, зафиксированными в документах, существовали и более общие причины, «закрывавшие перед Русской Америкой будущее — отсталый самодержавно-крепостнический строй, малочисленность русского населения в колониях, державшегося на уровне 600-800 человек, индейский фактор (независимость и сопротивление тлинкитов) и т.д. Эти общие причины, однако, прямого отражения в документах «особого совещания» [когда решался вопрос о продаже колоний] не получили».99 И не могли получить: для царского правительства это было равнозначно открытому признанию собственной отсталости и слабости. Кроме того, на наш взгляд, правильнее говорить в данном случае не об «общих», а о фундаментальных причинах: конкретно — о таком решающем факторе уступки Аляски как господство и в России и в ее колониях политаризма. Этим обстоятельством и объясняется та легкость,с какой Александр II (как высший представитель cобственника-государства) продал Русскую Америку США, полностью проигнорировав интересы населения колоний, РАК и общественное мнение в самой России.100
Именно политаризм позволяет понять истинные причины слабости российской колонизации Нового Света, поскольку политарное государство и его креатура — РАК — препятствовали активному переселению русских на Аляску и их закрепление там, без чего было невозможно ни основательное освоение ее территории, ни успешная борьба с воинственными индейцами и иностранными контрабандистами. Общая техническая и социально-экономическая отсталость политарной Российской империи не позволяла полностью решить проблему обеспечения необходимым продовольствием и товарами населения Русской Америки из-за слабого развития торгового флота. А это делало крайне уязвимыми положение американских колоний. Отсюда, кстати, проистекает, если пользоваться терминологией Н.Н. Болховитинова, «континентальный», а не «морской» характер российской колонизации. Господство политарных экономических отношений в самих колониях предопределило консерватизм, застой производства и низкое качество продукции, что не позволяло РАК успешно конкурировать на европейском и американском рынке в 1860-х гг. и влекло за собой резкое ухудшение финансового положения компании после потери традиционного китайского рынка. А ведь как раз этот факт позволил министру финансов поставить вопрос о продаже Русской Америки в правительстве. С другой стороны, капитализм, развивавшийся бурными темпами в пореформенной России, был несовместим с монопольными привилегиями полугосударственной компании. Однако их полная отмена, разрешение свободной колонизации, а вместе с тем и переход колоний под казенное управление грозили государству новыми немалыми расходами. Лишних денег у правительства не было, и оно решило избавиться от территории, грозящей создать еще одно «отверстие» в и без того дырявом государственном бюджете, тем более, что надеяться на скорое улучшение дел в колониях под патронажем монопольной РАК не приходилось. Консерватизм и отсталость российского политаризма особенно ярко проявилось при столкновении с динамичной англо-американской капиталистической колонизацией Тихоокеанского Севера во второй половине XIX в. Фигурально выражаясь, «внешний» и «внутренний» капитализм «съел» политарную Русскую Америку. Политические проблемы (укрепление союза с США, игра на англо-американских противоречиях и т.п.), стали лишь внешним антуражем этого процесса.
