Впервые Русская Америка привлекла внимание вел. кн. Константина еще до Крымской войны, когда весной 1853 г. приехавший в Петербург генерал-губернатор Восточной Сибири Н.Н. Муравьев-Амурский представил его отцу, императору Николаю I, специальную записку о перспективах развития ситуации на Тихоокеанском Севере. В этой записке генерал-губернатор ратовал за усиление позиций России на Дальнем Востоке, а также за продажу российских колоний США и укрепление русско-американских отношений. По мнению Муравьева, Соединенные Штаты рано или поздно оккупируют весь материк Северной Америки, а потому лучше добровольно уступить им российские владения в Новом Свете. Русско-американское сближение могло послужить сильным противовесом политике Великобритании – главной соперницы России на международной арене. Для безопасности дальневосточных рубежей страны, считал Муравьев, необходимо окончательно закрепить за Россией устье Амура и о-в Сахалин5.
По мнению академика Н.Н. Болховитинова, именно в записке Н.Н. Муравьева в первый раз был поднят вопрос о продаже Русской Америки6. Однако обнаруженный нами архивный документ свидетельствует о том, что он был поставлен перед царским правительством гораздо раньше и инициатором его выступило Главное правление монопольной торгово-промысловой Российско-Американской компании. В своем представлении министру финансов от 21 сентября 1845 г., директора РАК, жалуясь на тяжелое экономическое положение компании, писали: «Постепенное истощение нынешних средств неминуемо повлечет за собою разстройство дел Компании и тогда Правительство или должно принять на себя управление Колониями, и лишась ныне получаемых оным от торговли Компании выгод, обременить себя значительными на содержание их расходом, или наконец отказаться от Колоний и предоставить их в пользу других наций, жаждущих подобнаго приобретения для усиления владычества своего на морях»7. Но в середине 1840-х гг. правительство не решилось пойти на столь радикальные шаги и ограничилось предоставлением РАК ряда льгот и дополнительных привилегий, позволивших компании в 1850-х гг. выйти из финансового кризиса.
Тем временем международная обстановка в тихоокеанском бассейне изменилась: широкая колониальная экспансия Великобритании и других западных держав в Китае, вынудили царское правительство заняться ревизией своей дальневосточной политики, которая десятилетиями сводилась лишь к поддержанию в этом регионе статус-кво. Поэтому записка Муравьева встретила благожелательный интерес в правящих кругах империи, и в особенности со стороны вел. кн. Константина. Не подлежит сомнению, что содержание этой записки предопределило в дальнейшем его воззрения на судьбу американских владений России. После окончания Крымской войны он превратился в главного сторонника уступки Аляски США. Мысль о полезности продажи Русской Америки он впервые высказал в письме от 22 марта (3 апреля) 1857 г. к министру иностранных дел князю А.М. Горчакову8. Ссылаясь на тяжелое положение государственных финансов и сокращение бюджета морского министерства, в то время как для технического переоснащения флота требовались дополнительные средства, генерал-адмирал откровенно высказался за передачу колоний американцам, которые, как он полагал, в любом случае рано или поздно захватят их силой. С его точки зрения, сами по себе русские владения в Америке приносили мало пользы государству9. Таким образом, выдвигая проект продажи, великий князь следовал чисто ведомственным интересам, которые подкреплял геополитическими рассуждениями и радением о высшей государственной пользе. Выручка средств от уступки колоний могла помочь пополнить казну и облегчить финансирование флотских программ10.
У Константина Николаевича был еще один личный, и одновременно ведомственный, повод добиваться продажи колоний США. Как глава морского ведомства он формально отвечал за безопасность заокеанских владений империи. Однако российский военный флот на Тихом океане был слаб и не имел надежных баз снабжения. Защитить Русскую Америку в случае войны с Великобританией, Францией или США он был не в состоянии11. Ответственность же за военное отторжение колоний пала бы на главу морского ведомства, т.е. на Константина Николаевича, а тот, с его болезненным самолюбием, этого явно не желал. Вовсе не случайно в своих официальных посланиях он столь настойчиво подчеркивал беззащитность русских колоний в Америке перед лицом гипотетической внешней угрозы. Полностью решала эту проблему лишь передача заморских территорий потенциальным союзникам – американцам, которых Петербург рассматривал в то время как важнейших противников британского и французского экспансионизма. Ведь нельзя забывать, что Франция, и особенно Великобритания, воспринимались в России после Крымской войны как главные соперники на международной арене. Последнее обстоятельство, видимо, было одной из причин, по которой генерал-адмирал не торопился защищать экономический суверенитет Русской Америки от набегов американских китобоев и контрабандистов, о чем свидетельствует, например, его инструкция военным крейсерам от 9(21) августа 1853 г.12, а также маршруты и задачи кораблей русской тихоокеанской эскадры.
Сам Константин Николаевич стремился установить самые тесные отношения с США. Его благосклонное внимание к американцам диктовалось как общеполитическими соображениями, так и собственными либеральными убеждениями: демократические порядки Соединенных Штатов вызывали у него вполне понятную симпатию. Великий князь слыл едва ли не главным либералом России и ярым противником крепостного права. Кроме того, Константину не были чужды и чисто практические соображения: Америка была одной из немногих промышленно развитых и вполне дружественных стран, где Россия могла приобрести современную по тем временам военную технику. В частности, генерал-адмирал намеревался закупить в США для военного флота артиллерийские орудия, винтовые пароходы, а также провиант для снабжения Камчатки13.
Желание великого князя сблизиться с американцами и сбыть им российские колонии на Аляске не встретили, однако, большого энтузиазма у А.М. Горчакова и самого императора Александра II. Осторожный министр иностранных дел предпочитал не торопиться с реализацией проектов генерал-адмирала, а сначала тщательно изучить проблему, отложив ее до окончания срока монопольных привилегий Российско-Американской компании в 1862 г.14
Сдержанное отношение старшего брата и главы МИД к продаже колоний не остановило вел. кн. Константина. Свои основные усилия он сосредоточил на дискредитации РАК как формального «хозяина» Русской Америки. Он понимал, что компания является главным препятствием в реализации его планов, выступая за сохранение положения, существовавшего тогда в колониях (а, следовательно, и их самих). Ликвидация же РАК могла значительно облегчить в дальнейшем уступку Русской Америки. В новом послании к А.М. Горчакову от 7(19) декабря 1857 г. Константин начал свои нападки на РАК и повторил аргументы, изложенные еще в 1853 г. Н.Н. Муравьевым-Амурским. Обличая компанию, Константин писал, что она соединяет в одном лице «купца и администратора», что самым отрицательным образом сказывается на подвластных ей туземцах. В связи с этим он предлагал послать в колонии для ревизии дел РАК независимых чиновников, а в перспективе превратить компанию в обычное торговое объединение. Далее великий князь опять изложил свои излюбленные геополитические соображения о необходимости добровольного избавления от Русской Америки. Желание поскорее решить это вопрос было так велико, что генерал-адмирал готов был направить в колонии специальное судно с ревизорами уже в 1858 г., т.е. еще за 4 года до истечения привилегий РАК. Однако его адресат занимал более взвешенную позицию и считал, что инициатива приобретения колоний должна исходить от Вашингтона, а преждевременная посылка ревизоров может повредить коммерческим делам РАК15. Император выразил свое согласие с аргументами А.М. Горчакова, и дело было опять отложено на неопределенный срок.
Но Константин Николаевич и не думал складывать оружия. Осенью 1859 г. он переслал свою переписку с А.М. Горчаковым министру финансов А.М. Княжевичу и вновь поставил вопрос о необходимости уступки американских колоний. Как и прежде, великий князь ссылался на большие бюджетные затруднения и указывал на то, что «мысль о продаже вообще государственных имуществ одобрена государем императором»16. Как видим, в поспешной приватизации госимущества у господина А.Б. Чубайса были вполне достойные предшественники. Для самого же Константина Николаевича продажа Аляски стала одним из внешнеполитических приоритетов, а ликвидация монопольных привилегий РАК (а фактически и самой компании) превратилась в некую «идею фикс», подобно мысли древнеримского полководца Катона Старшего, которой тот заканчивал каждую речь в римском Сенате: «Carthaginem esse delendam» («Карфаген должен быть разрушен»).
Парадокс заключался в том, что как раз в это время значительную часть высших постов в Российско-Американской компании занимали люди из ведомства Константина Николаевича – морские офицеры. С 18 18 г. и до продажи Аляски они бессменно руководили российскими колониями в Новом Свете, а когда в начале 1860-х гг. решался вопрос о предоставлении РАК очередных привилегий на 20-летний срок, трое из пяти директоров Главного правления компании являлись адмиралами (вице-адмирал М.Д. Тебеньков, контр-адмиралы В.С. Завойко и А.К. Этолин). В это же время подконтрольное Константину Николаевичу морское ведомство владело крупным пакетом акций РАК, пополняя ее дивидендами свою пенсионную кассу. Можно добавить также, что воспитатель великого князя выдающийся русский мореплаватель Ф.П. Литке, дважды (в 18 18 и 1827 гг.) побывавший в Русской Америке, относился к ней вполне положительно. Сама РАК также была лояльна к Константину и даже назвала его именем свои суда в 1840 – 1860-х гг. (бриг «Вел. кн. Константин», пароход с аналогичным названием).
Справедливости ради стоит все же сказать, что до 1820-х гг. взаимоотношения компании и представителей морского ведомства были достаточно далеки от идиллии. Служившие на кораблях РАК военные моряки не всегда желали подчиняться гражданской администрации Русской Америки и должностным лицам компании. Так, получил широкую огласку конфликт «корреспондента» (фактического главы) РАК камергера Н.П. Резанова и капитана И.Ф. Крузенштерна во время первого русского кругосветного путешествия в 1803- 1805 гг.; в 1814 г. произошла ссора между правителем Русской Америки А.А. Барановым и лейтенантом М.П. Лазаревым, самовольно покинувшим колонии на корабле РАК «Суворов»17. Кроме того, в начале XIX в. компания подвергалась суровому осуждению со стороны наиболее прогрессивных и гуманно настроенных морских офицеров за жестокое угнетение зависимых туземцев Аляски и Алеутских островов. Именно на этом аспекте сосредоточил главный огонь своей критики Константин Николаевич, продолжая традиционное обличение РАК в притеснениях и безудержной эксплуатации коренного населения колоний. Несомненно, большое влияние на формирование его представлений о жизни Русской Америки оказала известная записка капитана 2-го ранга В.М. Головнина, который был послан в 1817 г. в качестве ревизора деятельности РАК в Новом Свете. В этой записке знаменитый мореплаватель с едкой иронией изобразил «порядки», процветавшие в колониях, а также злоупотребления местных властей и некомпетентность директоров РАК 18. Знаменательно, что сын В.М. Головнина, А.В. Головнин, был на протяжении десятилетий близким другом Константина Николаевича, состоя при нем в качестве личного секретаря (по протекции великого князя он занял пост министра народного просвещения в 1861 г.)19. Оба они отличались либеральными взглядами и, очевидно, проводили прямые параллели между бесправным положением зависимых туземцев в Русской Америке и положением крепостного крестьянства в самой России.
В борьбе с Российско-Американской компанией и в лоббировании продажи Аляски Константина Николаевича активно поддерживали его сторонники. 7(19) февраля 1860 г. в МИД России поступил документ с красноречивым названием «Об уступке наших американских колоний правительству Соединенных Штатов». Его автором, как выяснил академик Н.Н. Болховитинов, был бывший адъютант великого князя капитан 1-го ранга И.А. Шестаков. В записке Шестакова (не посещавшего, кстати, никогда Русскую Америку) содержался ставший уже привычным набор аргументов в пользу продажи Аляски, а также обвинения РАК в бесчеловечном отношении к туземцам. Коммерческая деятельность компании, с точки зрения Шестакова, не приносила никакой пользы отечеству, а ее торговая монополия являлась анахронизмом и мешала развитию свободной конкуренции. Ссылаясь на хорошо знакомую ему «доктрину Монро», он выступал за добровольный отказ от американских владений России. По мнению военного моряка, российский ВМФ на Тихом океане может быть грозной силой, если не будет прикован к защите оторванных от империи колоний20.
В самом МИДе подобные идеи полностью разделял российский посланник в Вашингтоне Э.А. Стёкль, неоднократно высказывавший аналогичные мысли и опасения в своих донесениях Горчакову21. Он настаивал на продаже колоний из-за постоянных жалоб РАК на проникновение американских китобоев и контрабандистов в территориальные воды Русской Америки, что омрачало дружественные в то время русско-американские отношения. Но ни представления вел. кн. Константина, ни донесения Стёкля из Вашингтона, ни записка И.А. Шестакова не убедили князя Горчакова в необходимости форсировать продажу Русской Америки22. Он не хотел торопиться с выводами до возвращения посланных в 1860 г. в колонии правительственных ревизоров – действительного статского советника С.А. Костливцова от министерства финансов и капитан-лейтенанта П.Н. Головина от морского министерства. Они были направлены туда в преддверии окончания срока монопольных привилегий РАК (1 января 1862 г.).
К этому времени РАК подготовила отчет о своей 60-летней деятельности и разработала новый устав, в котором предлагала лишь небольшие косметические изменения по сравнению с прежним. Она настаивала на сохранении в неизменном виде своих монопольных привилегий на добычу и торговлю мехами, а также эксплуатацию туземного населения Аляски на новый 20-летний срок. Этот отчет и проект устава были направлены руководством компании в различные министерства и ведомства, в том числе и в морское. Реакция вел. кн. Константина оказалась исключительно бурной. Он направил министру финансов А.М. Княжевичу, который курировал РАК в царском правительстве, обстоятельную записку от 18(30) февраля 1861 г. Академик Н.Н. Болховитинов полагал, что эта записка так и не была опубликована23, однако в действительности она увидела свет в материалах Государственного совета24. В ней главный либерал России подверг документы компании суровой критике. Он возражал против продления монопольных привилегий и совмещения в ее руках коммерческой деятельности и административного управления, вновь подчеркивая тяжелое положение туземного населения колоний. Константин Николаевич указывал, что такое положение недопустимо в свете отмены крепостного права в самой России. Он особо отметил тот вред, который нанесла, по его мнению, монополия РАК русскому торговому мореплаванию на Тихом океане. В видах общей государственной пользы великий князь предлагал продлить привилегии компании только на два года, т.е. до 1 января 1864 г., а затем подчинить колонии генерал-губернатору Восточной Сибири. «Соображая все вышеизложенное, – писал он, – я нахожу, что предоставление Российско-Американской Компании тех прав и преимуществ, о продолжении коих, еще на 20-ть лет, она ныне домогается, было важною Государственною ошибкою и что существование ея, при этих правах, принесло России положительный вред»25.
Анализируя эту записку, Н.Н. Болховитинов делает справедливый вывод, что она содержала не просто критику недостатков РАК, а призывала покончить с ней как самостоятельной коммерческой и административной структурой. При этом позиция брата царя оказала влияние и на ряд царских сановников. Однако возобладали осторожность А.М. Княжевича и А.М. Горчакова: из всех предложений вел. кн. Константина Государственный совет утвердил только последнее, продлив монопольные привилегии компании еще на два года (до 1 января 1864 г.), в течение которых должны быть получены и обсуждены результаты правительственной ревизии колоний26.
Российско-Американская компания не была сторонним наблюдателем правительственных дискуссий, а активно включилась в них. На критику вел. кн. Константина достойно, со знанием дела, ответил член Государственного совета адмирал Ф.П. Врангель, бывший правитель Русской Америки ( 1830- 1835 гг.), председатель Главного правления РАК ( 1844- 1850 гг.) и морской министр ( 1855- 1857 гг.)27. Однако даже после ознакомления с запиской Врангеля вел. кн. Константин ни на йоту не изменил своего мнения о будущем РАК и российских колоний. Он снисходительно указывал, что автор записки был заинтересованным лицом, а это давало повод сомневаться в его объективности28.
Вообще полемика вокруг РАК и российских колоний получила большой общественный резонанс, несмотря на просьбу руководства компании засекретить всю информацию, касавшуюся обсуждения ее дел и положения в российских колониях (это могло повредить кредиту компании и сказаться на курсе ее акций). На свою просьбу директора РАК получили отказ от сподвижника Константина члена Государственного совета вице-адмирала Н.К. Краббе29, возглавившего Морское министерство в 1860 г. Как раз с этого времени на страницах курируемого ими «Морского сборника» началась систематическая публикация материалов, которые выставляли компанию и колонии в довольно негативном виде30. В стремлении дискредитировать РАК и ее монопольные привилегии, Константин Николаевич решил опереться на нарождавшуюся гласность и печатное слово с целью воздействовать на формировавшееся в России общественное мнение. Старания великого князя и его сторонников не пропали даром. Как отмечал в 1865 г. близкий к компании публицист Д.И. Завалишин, «неправильно веденная, года три тому назад полемика бесспорно возбудила не совсем справедливое предубеждение против Российско-американской компании»31. Это возымело серьезные экономические последствия: подрыв доверия инвесторов к РАК самым отрицательным образом сказался на курсе акций компании, которые упали в цене значительно ниже номинала.
Надо сказать, что критика РАК со стороны великого князя и его приверженцев была порой действительно далека от объективности. Как верно замечает Н.Н. Болховитинов, они не всегда были правильно осведомлены о положении в Русской Америке и реальном значении деятельности РАК. Так, явной передержкой выглядело утверждение Константина Николаевича о совершенной бесполезности колоний для государства и обвинение компании в полном экономическом бессилии и убыточности. На самом деле, полагает ученый, положение Российско-Американской компании в 1860-х гг. было трудным, но отнюдь не критическим32. Равным образом спорным представляется тезис генерал-адмирала об абсолютной беззащитности Русской Америки перед лицом внешней угрозы, а также обвинения РАК в жестоком отношении к коренному населению Аляски. Тем не менее, некоторые современные историки слишком доверяют доводам великого князя, цитируя отрывки из его гневных филиппик в адрес РАК по поводу бедственного положения туземцев в Русской Америке33. Компания, конечно, эксплуатировала туземцев, но вместе с тем уже с 1820-х гг. проводила в отношении их достаточно мягкую патерналистскую политику34.
Со своей стороны руководство РАК также развернуло ответную пропагандистскую компанию, опубликовав серию печатных материалов, в которых доказывалась необходимость сохранения ее привилегий35. Дополнительную существенную поддержку компания получила со стороны правительственных ревизоров, возвратившихся осенью 1861 г. из колоний в Санкт-Петербург. Несмотря на ряд серьезных критических замечаний в адрес РАК, оба ревизора пришли к однозначному выводу о целесообразности продления монопольных привилегий компании на новый срок (несколько урезав их объем). По данным ревизоров, положение зависимого туземного населения Русской Америки было далеко не так плохо, как это изображали вел. кн. Константин и его сторонники. А ведь именно этот вопрос был едва ли не главным пунктом в обвинениях компании. Однако, побывав в колониях, ревизор С.А. Костливцов пришел к иным выводам: «Выслужив 15 лет в губерниях в должностях Вице-Губернатора и Управляющаго [казенной] Палатою, я могу сказать по совести, что весьма было бы желательно, когда бы местные полицейские и хозяйственные власти в Империи поступали с подвластным им населением также добросовестно, как поступают ныне агенты Компании с колониальными жителями»36. Он категорически отвергал вину РАК за уничтожение коммерческого флота на Тихом океане и считал продление ее монопольных привилегий полезным делом37.
Хотя его напарник П.Н. Головин более критически оценил деятельность РАК, но и он приходил к сходным выводам. Более того, морской офицер фактически выступил против мнения своего патрона, настаивавшего на скорейшей продаже Русской Америки США. Касаясь этого вопроса в неопубликованной части своего отчета от 20 октября 1860 г., П.Н. Головин затронул переговоры Э.А. Стёкля с американским сенатором У.М. Гвином. В их ходе российский посланник с полной откровенностью повторил аргументы Н.Н. Муравьева-Амурского и вел. кн. Константина о желательности для Петербурга сосредоточить свои силы на освоении Приамурья, а не тратить их на заокеанские колонии, которые почти не приносят пользы государству. Прямой намек на согласие России уступить свои колонии США весьма заинтересовал американца. Пересказывая содержание их диалога, П.Н. Головин отмечал, что в преддверии президентских выборов в США переговоры по этому вопросу были неуместны, причем, по мнению морского офицера, «г.Стёклю необходимо было знать настоящее состояние колоний, о которых он имел самые поверхностные понятия». Далее Головин указывал, что «общественное мнение России до сих пор негодует за уступку нашей бывшей фактории в Калифорнии» (Форт-Росс), где были открыты богатейшие золотые россыпи. Что же касается дружбы с американцами, прозорливо писал П.Н. Головин, то она продолжится только до тех пор, пока это будет выгодно последним38. Как следует из сохранившейся в архиве ВМФ обширной выписки из отчета капитан-лейтенанта Головина от 30 сентября 1861 г., он особо предостерегал от поспешного избавления от российских колоний, о ресурсах которых было известно далеко недостаточно. «Ежели ожидания не оправдаются, – подводил итог своим рассуждениям Головин, – то пользуясь обстоятельствами можно будет пожалуй и уступить колонии, но по крайней мере с полным знанием того, что мы уступаем не рискуя отдать червонец за грош»39. В частных письмах к родным он наивно уповал на справедливость вел. кн. Константина, который, по его словам, «действует для общей пользы и не захочет, чтобы целый край пострадал от торопливости или предубеждений нескольких лиц»40. На самом деле именно Константин Николаевич инициировал и поддерживал мнение о необходимости избавления от заокеанских владений и ликвидации РАК в правительственных кругах и русском обществе. Правда, он был вполне терпим к иным мнениям и не препятствовал, по крайней мере, открыто высказываться своим оппонентам.
Хотя после возвращения в Петербург правительственные ревизоры представили вполне благожелательные для РАК отчеты о ее деятельности в колониях, они одновременно довольно единодушно свидетельствовали о почти полной беззащитности Русской Америки в случае войны с морскими державами, подкрепив тем самым доводы вел. кн. Константина. Угроза отторжения колоний представлялась в те годы вполне реальной в связи Польское восстанием 1861- 1864 гг. и враждебной к России позицией Великобритании и Франции. Н.Н. Болховитинов пишет: «И если сами ревизоры приходили к выводу о необходимости всемерного укрепления русских владений в Америке, то объективно их свидетельства могли содействовать утверждению мнения о целесообразности ликвидации заморских колоний РАК вообще»41.
Для рассмотрения отчетов ревизоров и решения вопроса о дальнейших привилегиях РАК был учрежден специальный Комитет об устройстве русских американских колоний, куда вошли представители различных министерств и ведомств. Естественно, что от морского министерства туда был назначен убежденный сторонник Константина Николаевича И.А. Шестаков42. Весной 1863 г. Комитет подвел итог в обширном докладе министру финансов, в котором, несмотря на довольно жесткую критику РАК, все же признавал необходимость сохранения компании и колоний. Учитывая рекомендации ревизоров и атмосферу пореформенной России, Комитет призвал ликвидировать принудительный труд туземцев в ее пользу, усилить правительственный надзор и некоторым образом ограничить монопольные привилегии. Кроме того, он рекомендовал передать колонии и саму РАК под опеку морского министерства43. В своем отзыве на заключения Комитета Российско-Американская компания, разумеется, выступала против такой перспективы44, поскольку автоматически попадала в руки своего главного антагониста – вел. кн. Константина. Руководство РАК с завидным упорством продолжало отстаивать свои интересы и оспорило почти все предложения правительственного Комитета. Правда, в пылу полемики компания признала, что не видит перспектив в прочном освоении американского материка и высказывала опасение утраты колоний в случае войны или революции: «Наконец, нужны ли для России поселения в местности столь отдаленной и отрезанной от метрополии океаном?» – вопрошало Главное правление РАК и само же на него отвечало: «Малейший политический переворот, – и они будут от нея отделены»45. Константин Николаевич мог бы аплодировать подобным выводам.
