Едва ли в нашей стране найдётся человек, не слышавший про Камчатку. Но как появилось это имя и что оно означает, доподлинно не знают даже учёные и историки. О значении и происхождении «Камчатки» существует аж два десятка противоречащих друг другу версий. Какие из них кажутся более вероятными, специально для DV разобрался Алексей Волынец.
На то доподлинного подтверждения не имеется…»
Впервые в России задумались о происхождении имени Камчатка почти три века назад, когда в сентябре 1736 года в Якутск приехал Герхард Миллер. Будучи профессором столичной Академии наук, он занимался сбором сведений по истории Сибири, потому и задал властям и жителям Якутска вопрос о происхождении имени самого большого полуострова на востоке России.
Вопрос был по адресу — ведь Камчатка, как и все земли по берегам Охотского моря, в то время являлась частью Якутского уезда (который, в свою очередь, был частью Иркутской провинции огромной Сибирской губернии). Но жителям Якутска, занятым проблемами сурового северного выживания, было явно не до вопросов странного немца. Власти же Якутска тогда были озабочены долгой войной с «немирными» чукчами и тоже не слишком усердствовали в поиске ответов. Однако полностью проигнорировать вопрос они не могли — всё же петербургский профессор тогда воспринимался как представитель высоких столичных властей.
В итоге дотошный немец Миллер получил версию, в которую не слишком-то поверил: «О происхождении звания Камчатка некоторые хотя и объявляют, будто бы во время российского овладения сей землёй был между камчадалами некоторой знатный человек именем Кончат, но на то доподлинного подтверждения не имеется…»
Профессору рассказали и версию о том, что Камчатку назвал Камчаткой якобы сам её завоеватель — «якутский казачий голова» Владимир Атласов. «Атласом» русские в прошлом именовали шёлковые ткани, но также шёлк звали и «камчой», а шёлковую ткань, соответственно, «камчатой». И вот в самом конце XVII века Атласов, покорив полуостров, якобы захотел дать ему имя в честь самого себя — но не напрямую, а с тонким намёком. Заменив «атлас» на «камчу», атаман и нарёк новую землю Камчаткой.
Дотошный профессор Миллер, заглянув в архивные документы, не поверил и этой версии: «Оное ещё меньше оснований имеет, ибо в якуцких канцелярских делах находится, что оная земля под сим званием также за 10 лет перед тем в Якутске была знаема…»
Не получив удовлетворительного объяснения имени полуострова, профессор Миллер на основе документов первопроходцев из архива Якутского острога всё же первым для науки выяснил важный исторический факт — изначально Камчаткой называлась только самая большая река полуострова, и лишь затем это имя распространилось на всю землю, вытянутую узким клином на тысячу вёрст между Охотским и Беринговым морями. Как писал сам Миллер: «3вание Камчатка, хотя свойственно токмо одной реке, а не целой земле принадлежит, однако уже в обыкновение вошло оной великой остров так называть…»
Изначально Миллер называл Камчатку исключительно «островом», но не потому, что ошибался в его географии, а лишь потому, что в русском языке той эпохи не существовало термина «полуостров». По возвращении в Петербург именно профессор Миллер станет одним из первых, кто начнёт употреблять приставку «полу-» к Камчатскому «великому острову».
«О происхождении названия камчатского народа по одним токмо догадкам…»
Проведя в Якутске более года и собрав массу разнообразных сведений о Камчатском крае, Герхард Миллер наконец выдвинул свою, более научную, версию имени полуострова: «Вероятно, что это имя пришло впервые к русским от коряков, которые жили на реке Олюторе и на своём языке камчадалов называли кончало, и поскольку там от этого народа русские впервые получили сообщение о реке Камчатке и камчадалах, то и можно предположить, что потому русские так и назвали эту землю, реку и народ».
Спустя несколько лет эту же версию подтвердил другой учёный из Петербурга — Якоб Линденау, посетивший Якутск в 1741 году. Он считал, что коряки называют аборигенов Камчатки kontschalal, то есть «люди, которые живут на краю», а само имя полуострова на языке коряков звучит как Kontschanut.
В XVIII столетии эти доводы — записанные латынью, научным языком той эпохи — звучали вполне убедительно. Но вот беда, уже в XX веке этнографы, тщательно изучавшие язык коряков и его разные говоры, так и не смогли найти в их наречии ни «кончало», ни kontschalal.
Свою, более близкую к камчатским реалиям, версию происхождения имени полуострова в XVIII веке выдвинул и Степан Крашенинников, первый научный исследователь, побывавший на самой Камчатке. Ученик профессора Миллера, он вместе с ним прибыл в Якутск в 1736 году, а в июле следующего года отправился на полуостров морем через Охотск. Сам профессор Миллер откровенно испугался плыть на страшно далёкий полуостров, зато с чисто немецкой педантичностью снабдил своего ученика подробной инструкцией, в которой 56-й пункт предписывал узнать, «откуда звание Камчатка произошло».
Добраться до полуострова в ту эпоху было нетривиальной задачей — корабль, на котором плыл Крашенинников, затонул в Охотском море. Так первый учёный Камчатки испытал на себе все превратности местной природы и географии. На полуострове Степан Крашенинников провёл более четырёх лет, исходив его вдоль и поперёк и собрав массу уникальных сведений, в 1755 году превратившихся в его знаменитую на весь мир книгу «Описание земли Камчатки».
В своей книге Крашенинников уделил внимание и версиям происхождения имени полуострова, посвятив этому целую главу под названием «О происхождении названия камчадал и камчатского народа по одним токмо догадкам». Учёный твёрдо отверг происхождение имени Камчатка от некоего «славного воина Кончата» или «Хончата». Крашенинников выяснил, что «имя Кончат камчадалам неведомо, а хотя бы того имени и был у них человек, то река не могла прозваться его именем, ибо камчадалы ни рек, ни озёр, ни гор, ни островов именем людей не называют…».
На языке ительменов, местных аборигенов, река Камчатка — самая большая на одноимённом полуострове — называлась Уйкоаль, что значило просто «Большая река». Но вот один из притоков Камчатки, речку, которую русские именовали Еловкой, сами ительмены называли Коочь, а живших на её берегах людей — коочь-ай. Род коочь-ай отличался особой воинственностью и был известен далеко за пределами своей реки. По мнению Степана Крашенинникова именно ительменское слово «коочь-ай» исказили соседи-коряки и передали русским как «хончала» или «кончала», которое со временем превратилось у русских в «камчадала» — так наши первопроходцы изначально именовали местных аборигенов полуострова.
«Которые Хончата славным воином тамошних мест называют, те в одном том ошиблись, что храбрость оную одному человеку приписали, которую надлежало приписать всем еловским жителям, из которых каждый коочь-ай, или кончат, называется… О перемене коочь-ай на хончала и хончала на камчадала, из-за нарочитого сходства имён, немногие, чаю, сомневаться будут, особливо которым известно, коим образом и в самых европейских языках чужестранные слова портятся…» — так два с половиной века назад резюмировал Степан Крашенинников свои изыскания о происхождении наименования Камчатки.
Косматый «камчалавтыллг» и вяленый «кьмчъал»
Впрочем, не все современники согласились с версией Крашенинникова. Первый добравшийся на Камчатку западноевропейский учёный, Георг Стеллер, участник знаменитой экспедиции Витуса Беринга, проведя на полуострове ряд лет, всё же счёл, что река Камчатка названа так русскими казаками-первопроходцами именно в честь конкретного «весьма знатного и именитого человека, некогда проживавшего на берегах этой реки».
Одним словом, возникшие ещё в XVIII веке суждения о происхождении имени Камчатка были сомнительны и противоречивы. Не добавили ясности и позднейшие попытки объяснить это загадочное наименование… Зато накопившееся за более чем два столетия обилие и разнообразие версий поистине поражает! Попробуем перечислить самые интересные.
Например, в XIX веке пытались объяснять имя полуострова, опираясь на диалект поморов — обитателей и мореплавателей Европейского Севера России, которых было немало среди дальневосточных первопроходцев. Якобы в их говоре «камчаткою» называли «участок суши, узкую оконечность земли в виде острого клина у слияния или разделения двух рек», то, что в нормативном русском языке именуется «стрелкой».
В том же XIX столетии объясняли имя Камчатка и через диалекты донского и уральского казачества, где для обозначения неровной, сильно бугристой или холмистой поверхности используется слово «комчатый» или «камчатый». Якобы сибирские казаки-первопроходцы, узрев впервые внушительные сопки дальневосточного полуострова, и назвали его «камчатым».
Уже в XX веке, когда этнографы внимательно изучили языки аборигенов Дальневосточного Севера, появились новые версии. Оказывается, в языке ительменов, аборигенов Камчатки, существует слово «комчачу» — в прямом переводе «продолжение», — но зачастую им обозначают именно продолжение суши в море, то есть мыс или полуостров. Казалось бы, вот она, разгадка! Но беда в том, что изначально Камчаткой русские первопроходцы звали именно реку, а не весь полуостров. Этот факт, доподлинно установленный документами и картами XVII столетия, снижает достоверность такой красивой версии.
У ительменов нашлось ещё одно похожее слово — «кьмчъал», вяленая рыба, которой жители Дальневосточного Севера питались сами и кормили ездовых собак. Высказывались версии, что коренных обитателей полуострова именно поэтому прозвали камчадалами, а их землю Камчаткой.
Исследователи обратили внимание и на языки соседних народов — коряков и чукчей. В их диалектах встречалось слово «камчалавтыллг» или «камчалавтыльыт», которым обозначали лохматых или косматых людей. Известно, что в прошлом женщины ительменов носили парики, и зачастую северные соседи, коряки и чукчи, звали обитателей Камчатки косматыми — «камчалавтыльыт».
Легенда о Каме и Чатке
Ещё одна красивая версия происходит от якутского языка — в прошлом таёжные кочевники, обитавшие на берегах Лены, звали камчатку «страной Камчааккытан». Но в якутском языке есть термин «камча» — курительная трубка. Есть глагол «камчаа» — двигаться, шевелиться, колебаться, колыхаться… И есть глагол «ытта» или «ытын» — подыматься вверх, влезать, взбираться. Поэтому некоторые исследователи предположили, что, увидев курящиеся вулканы Камчатки, первопроходцы и назвали удивительную местность этими якутским словосочетанием.
Версия красивая и по-своему логичная, ведь русские первопроходцы шли на Камчатку именно из Якутского острога, притом многие из них были женаты на якутских женщинах или сами происходили от смешанных браков. Три века назад для многих «сибирских казаков» на севере Дальнего Востока родными были в равной мере и русский, и якутский языки, поэтому они вполне могли обозначить удивительные, невиданные ими ранее камчатские вулканы якутскими словами «камчаа» и «ытта».
Добавили версий и первые карты Дальнего Востока. В ту эпоху на картах у географических объектов любили оставлять короткие записи с их характеристиками. И вот на двух картах, составленных в Сибири в первые годы XVIII века, возле реки Камчатки имелась загадочная надпись: «А на Камчатке приходят люди грамотные, платья на них азямы камчатые». Поэтому спустя два столетия родилась версия, что «грамотные люди» в «азямах камчатых», то есть в шёлковых халатах, это японцы, выброшенные кораблекрушением на берега полуострова.
Действительно, в 1702 году казаки Владимира Атласова отбили у местных аборигенов пленённого ими японского купца Дэнбея. Его корабль штормом занесло от берегов Японии к Камчатке и разбило о скалы. Спасённого японца отправили в столицу, где с ним общался сам царь Пётр I.
Версия с дальневосточной одиссеей грамотного японского купца в шёлковом халате красива, но, увы, не сходится с фактами — имя Камчатка появляется в русских документах за несколько десятилетий до крушения корабля Дэнбея у берегов полуострова.
Кстати, сами уроженцы Страны восходящего солнца в прошлом выдвигали свой вариант имени Камчатка. Ведь с 1875 года японцы официально владели всем Курильским архипелагом, почти вплотную примыкающим к югу великого полуострова, и в начале XX века нацеленные на экспансию самураи замахивались не только на Сахалин, который считали своей «исконной» землёй, но и на саму Камчатку. Для объяснения такой геополитической наглости они выдвинули версию, что название полуострова происходит от языка айнов, аборигенов Курил, у которых есть слова «каму» (рыба) и «сяку» (сушить).
От японских самураев пытались не отстать и китайские националисты — они выводили название Камчатка от имени маньчжурского императора Канси, самого могущественного в династии Цин. Не сложно понять, что эта версия имеет под собой лишь совпадение пары звуков и массу буйной фантазии.
Но самой фантастической и романтической версией происхождения имени Камчатка будет старинная легенда о влюблённых, камчатский вариант истории Ромео и Джульетты. В кратком переводе на современный русский язык эта сентиментальная притча звучит так: дух ручья Кам, сын горного хребта, и фея реки Чатка, дочь вулкана, полюбили друг друга, но, как водится, любовь была трагичной и полной препятствий, в итоге влюблённые покончили с собой, бросившись с крутой сопки.
Как видим, вариантов и версий существует масса, на любой вкус. Объединяет их одно — все они основаны на преданиях или умозрительных заключениях той или иной степени логичности и обоснованности. Но помимо легенд и версий, до нас из глубины XVII столетия дошли и отдельные документы русских первопроходцев, первооткрывателей Камчатки.
Именно эти скупые и неполные документы рождают ещё одну версию камчатского имени. Притом версию, привязанную к конкретному человеку, в отличие от «славного Кончата» или «духа ручья Кама» жившему в реальности… Именно эти уникальные документы заставляют нас пойти по следам, пожалуй, самого загадочного на Дальнем Востоке первопроходца — Ивана Камчатого. Но об этом мы расскажем в продолжении истории.
