odynokiy (odynokiy) wrote,
odynokiy
odynokiy

Category:

О ВЛАСТНОМ СТАТУСЕ ТУНГУССКОГО КНЯЗЯ ГАНТИМУРА

(с. 346) Князь Гантимур, предводитель нелюдов – одной из групп забайкальских конных тунгусов (эвенков) – личность, весьма известная в истории Забайкалья. Он сыграл заметную роль в событиях, которые разворачивались в регионе в 1650‑х – первой половине 1680‑х гг., в первую очередь в развитии русско-маньчжурских отношений. С его именем связано много загадок, которые порождены как противоречивыми сообщениями источников, так и некритическим восприятием этих сведений историками. Одной из таких загадок является вопрос о властном статусе Гантимура в период его первых контактов с русскими.
Не вызывает сомнений тот факт, что к 1650‑м гг., когда русские землепроходцы появились в Восточном Забайкалье, Гантимур воглавлял какую‑то группу населения в верховьях р. Шилки, в районе между устьями рек Онона и Нерчи. В русских документах того времени он титуловался «князцом» или «князем». Однако непонятно, какова была по составу и численности данная группа населения, на какую территорию распространялась власть Гантимура.

Е. Хабаров в 1651 г., основываясь на показаниях пленных дауров и тунгусов, сообщал, что вверх по Шилке «есть неясачной князь Гантимур улан и про тово де князя шурин ево, Тыгичей, в распросе сказал: под тем де князем Гантимуром живут люди шародувы и нелюды и почеги многие луков с тысячи з две и больше» [РГАДА. Ф. 214. Оп. 3. Стлб. 508. Л. 29–30]. В «шародувах», как считал В.А. Туголуков, следует видеть сартулов – группу тюрко-монгольского происхождения, в «почегах» – тунгусов Почегорского рода [Туголуков, 1975. С. 98]. В 1655 г. енисейский воевода А. Пашков писал в Сибирский приказ, что во время похода П. Бекетова на реки Шилку и Нерчу был взят ясак «с прежних новоприводных землиц князцов Нелюдцково князя Гентамура с товарыщи и с их улусных с 10 землиц людей на тебя государя собольми на нынешней на 162 г. (1653/54 год)» [Сборник…, 1960. С. 203]. Двумя десятилетиями позже другой енисейский воевода – К. Щербатов после личной беседы с Гантимуром, который осенью 1685 г. был проездом в Енисейске, в своей отписке в Сибирский приказ утверждал: «жил де он, Гантимур, преж сего в Даурской земле по великой реке Шилке, а владел де он многими даурскими пашенными люд(ь)ми, а ясак де платили и пашню пахали даурские люди на него, Гантимура» [РГАДА. Ф. 214. Стлб. 1355. Л. 61].

(с. 347) Интерпретируя эту информацию, а также данные XVIII в. о «родовом» составе тунгусов Восточного Забайкалья, находившихся в ведении потомков Гантимура, исследователи стремились представить Гантимура главой либо трех («шародувы», «нелюды» и «почеги»), либо нескольких (Баягирского, Почегорского, Увакасильского, Калтагирского, Дуликагирского) родов, либо одного Дуликагирского рода, либо даже большого «племени» нелюдов, состоявшего из 11 тунгусских и 4 монгольских «родов», либо просто «многих больших тунгусских родов» или основной массы забайкальских конных тунгусов. Кроме того, указывалось на подчинение Гантимуру отдельных групп дауров с верховьев Амура, вследствие чего он якобы являлся «владельцем земель в междуречье Шилки и Аргуни, в верхнем течении Амура» (см.: [Яковлева, 1958. С. 18–19, 28–30, 35–36; Долгих, 1960. С. 349; Степанов, 1973. С. 112; Туголуков, 1975. С. 92, 96, 98; Александров, 1984. С. 21; Артемьев, 1995. С. 47–48; Энциклопедия…, 2002. С. 145, 205; 2003. С. 224]). По мнению Д.Г. Дамдинова, Гантимур «властвовал над … 8–9 тысячами данников – дагуров-монголов на территории Даурии» [Дамдинов, 1996. С. 10].
Все эти утверждения весьма сомнительны. Во‑первых, некорректно применение данных, относящихся к XVIII в., для выявления объема власти Гантимура в середине XVII в. На это уже указывал В.А. Туголуков [Туголуков, 1975. С. 96–98]. Как известно, русская администрация с момента своего появления в Сибири активно занималась форматированием т.н. административных «родов». По этой причине нет оснований полагать и даже предполагать, что те «роды», которые в XVIII в. возглавляли потомки Гантимура, в середине XVII в. ему подчинялись. Во‑вторых, источники, зафиксировавшие первые контакты русских с Гантимуром, не дают оснований для признания его высокого властного статуса.

Донесения и распросы русских землепроходцев, действовавших в конце 1640‑х – первой половине 1650‑х гг. в Даурской земле (низовья Шилки и верховья Амура), а также допросы упомянутых пленных ясно показывают, что Гантимура среди князцов/князей, «владевших» «даурскими людьми» не было. Он фигурировал отдельно от них. Лидирующие и властные позиции в этом районе имели собственно даурские «вожди» Лавкай, Шилгиней и Гильдегу. Район, где Шилка, сливаясь с Аргунью, превращается в Амур, и верховья Амура занимал «Лавкаев улус», или «Лавкаево княженье».В 1649 г. аманат-тунгус Арчеул, допрошенный казаками в Тугирском зимовье (р. Олёкма), поведал, что в верховьях Шилки живут «лелюл(ь)ские люди», которые «плавают сверху Шилки реки» «на плоте» к даурам, «а как де Шилка река осенью станет, и те де люди у Лавкая покупают хлебные запасы и отъезжают назад к собе кон(ь)ми по л(ь)ду» [Дополнения…, 1848. С. 174]. «Лелюльские люди», «лелюли» – искаженное название нелюдов («нелюли», «недюли») [Долгих, 1960. С. 340]. Они, согласно показаниям Арчеула, вели с даурами торговлю, а не брали у них хлеб в качестве ясака-дани, соответственно никакой пашни «даурские пашенные люди» на Гантимура не пахали и не находились от него в зависимости.

(с. 348) В то время дауры платили дань маньчжурам [Очерки…, 2009. С. 69, 90, 91]. Информация же Щербатова о владении Гантимуром «многими даурскими пашенными люд(ь)ми» является, как мы полагаем, вольной интерпретацией торговых отношений нелюдов и дауров. Это вполне соответствовало русской практике первых контактов с сибирскими народами, когда товаро/дарообмен (обмен подарков на пушнину) казаки-землепроходцы нередко трактовали как объясачивание. И либо сам Гантимур под влиянием своего общения с русскими, либо Щербатов квалифицировали торговые отношения нелюдов и дауров как зависимость последних от первых. Такая оценка вполне отвечала наметившемуся с 1670‑х гг. стремлению русских властей представить предводителя нелюдов влиятельным вождем, что можно было использовать в качестве аргумента легитимации русской власти в «Даурской землице»: «иноземцы», якобы платившие дань Гантимуру, принявшему русское подданство, автоматически рассматривались как подданные русского царя.
Нет подтверждений и главенства Гантимура над собственно тунгусами южной части Восточного Забайкалья. Среди тунгусских вождей, «властвовавших» на «Великой реке Шилке» и в ее окрестностях, помимо Гантимура и наравне с ним упоминаются и другие князцы: «Какагильсково роду» Бабуг, «Налятцково роду» Тякш, «Баягареково роду» Кагил, «Почегирсково роду» Топук, «Чамамагирсково роду» Болдоной и «Кокогирсково роду» «улусной лутчей человек» Индак [Сборник…, 1960. С. 203]. Фразу из отписки Пашкова «с прежних новоприводных землиц князцов Нелюдцково князя Гентамура с товарыщи и с их улусных с 10 землиц людей» (курсив наш. – А. З.) никак нельзя трактовать в том плане, что Гантимуру подчинялись 10 «землиц» – «родов». Указания на «князцов», «товарыщей» и «их улусных людей» вполне определенно говорят о том, что этими десятью «землицами», кроме Гантимура, «владели» и другие князцы, имена которых Пашкову, пересказывавшему отписки землепроходца Бекетова, были просто неизвестны. Кроме того, упоминание в отписке Пашкова наряду с Гантимуром «князя» «Почегирсково» (Почегорского) рода Топука ставит под сомнение информацию Хабарова о подчинении «почегов» Гантимуру. Никаких намеков на то, что Гантимур являлся влиятельным тунгусским предводителем, не содержится и в отписках других русских землепроходцев, взаимодействовавших с тунгусами в Забайкалье в 1650‑х гг.
Начав давать казакам ясак с 1650/51 г., Гантимур во второй половине 1650‑х гг. со своим родом ушел в маньчжурские пределы, на р. Наун. Примерно в это же время туда же перекочевали и многие другие роды конных тунгусов. В 1666/67 г. Гантимур вернулся в русское подданство, но с ним было всего 40 человек «Нелюдцкого роду» [Акты…, 1842. С. 455]. Основная масса забайкальских тунгусов разных родов (Баягирского, Почегорского, Увакасильского, Калтагирского, Дуликагирского и др.) вернулась позже и во главе со своими собственными вождями. Самостоятельный выход этих родов говорит о том, что они не были в подчинении у Гантимура.
(с. 349) Таким образом, вышеизложенное позволяет заключить, что нет никаких оснований считать Гантимура влиятельным вождем крупного объединения конных тунгусов или тунгусов, монголов и дауров. В конце 1640‑х – первой половине 1650‑х гг. он был лишь одним из многих местных (тунгусских и даурских) князцов, причем не самым авторитетным.

А.Зуев

Tags: Сибирь
Subscribe
  • Post a new comment

    Error

    default userpic

    Your reply will be screened

    Your IP address will be recorded 

    When you submit the form an invisible reCAPTCHA check will be performed.
    You must follow the Privacy Policy and Google Terms of use.
  • 0 comments